Са, Иса и весь мир

Раскумекав собственную оплошность, Сисой побагровел не только лицом…И от безвыходности принялся распекать Нахора. Приказчику свалить вину было не на кого, а потому он лишь хлопал глазами. Выход из некрасивой сцены нашёл Иса. Нет, он не собирался выручать Сисоя-Большую Задницу. Для него элементарно было неприемлемым, объедаться за счёт кого-бы то ни было. Потому он молча встал, поднял над головой ломоть, выданный ему Сисоем, разломил надвое и отдал большую половину Андрею. Шум моментально стих. Строителям стало стыдно за своё поведение даже больше, чем за прижимистость Сисоя. Каждый поделился с соседом. Вот так, в самом деле, получилось накормить трапезничающих двумя хлебами.

Иса, Андрей и Пётр сидели подле Оса и вместе со всей неприхотливой компанией не без удовольствия поглощали дармовщинку. Окунь слегка протух, но, тем не менее, был вкусным и удобоваримым для непривередливых простонародных желудков. Хлеб в дороге подсох, но с водичкой шёл «за милую душу», как выразился Матфей, трапезничавший тут же.

– Вроде бы Сисой сулил ещё и незаброженное вино подать? – подсказал кто-то из работников бригадиру. – Ты б намекнул.

– Я чё – напоминальник, ли чо ли, – дёрнул плечами Михей. – Знать, передумал. Хозяин дал – хозяин взял.

Прощальный обед закончился. Его действующие лица покушали неплохо, а потому настроение у них было приподнятым. Градус оптимизма повысился и от того, что работникам начали выдавать окончательный расчёт. Деньги выдавал приказчик Нахор. И тут выяснилось, что итоговая оплата немного, но занижена. Естественно, строители начали шумно предъявлять претензии приказчику.

– Хы, – хмыкнул Нахор, – а про удержания за сегодняшний обед забыли?

– Как за обед?! – оторопели мужики. – Это ж эта…Как иво…Угощенья! Задарма!

– А кто-то говорил, что задарма? – хитро прищурился приказчик.

– Дык, угощенья же завсегда задарма! – возмутилась бригада.

– Да вычли-то у вас крохи, сущую малость…Чего вы…, – презрительно скривился Нахор.

– Это наши крохи. Кровно заработанные. А ну, вертай назад! – сурово зыкнул на него Михей. – Хозяин, чего он? – повернулся бригадир к Сисою.

– А вы чё хотели?! – неожиданно окрысился на возмутителей спокойствия прежде эдакий добрый начальник. – Для них же старался…А они – задарма!

– Дык, сам же говорил, угощенье…, – растерялся Михей.

– Уга-а-щение, – передразнивая его, картинно развёл руки в стороны богатей, словно снова приглашая всех к столу. – Мало вам, что лакомство заморское обломилось…А доставка? Из Акко вёз! А выкормышей ваших тоже…за так…пичкать? Не жирно будет? Ишь, хлебальники-то пораззявили!

– Ты, Сисой, хоть бы про детей посовестился…, – укорил было охальника Иона, прислоняя к себе сыновей Андрея и Петра.

– А ты и вовсе заткнись! – заорав, перебил его повелитель Илеи. – Ладно, Михея в бригадиры я позвал – деловой он. Ос – мастер-золотые руки. А ты-то? Сам напросился! Семья, вишь-ты, у него…Да таких как ты в Каперне – прорва! Будете вякать, – обвёл тяжёлым взглядом Сисой бригаду, – никого боле на работу не возьму!

И здоровенные могучие мужики сникли перед жирным боровом. Спасовали перед толстосумом. Никто из них и слова поперёк не проронил. Зато постоял за правду тот, кто ещё не окреп телом, да был силён духом.

Из толпы вышел Иса и, дерзко глядя в глаза хаму, заговорил негромко, но так, что прожигал насквозь атмосферу кривды и зла, что нависла вокруг:

– Святое писание рассказывает, как однажды слепой потерял все деньги, что ему подали добрые люди. Он поднял голову к небу и сказал: «Спасибо, Господи, что взял деньгами». И слепец был прав, ибо на себе испытал, что деньги – далеко не самое главное. Тогда Бог за его мудрость, веру и терпение даровал ему зрение. В другой же раз Всевышний услышал стенания скопидома, который, натягав тысячу талантов34, жаловался, что у соседа их втрое больше. И изрёк Всевышний: «Алчность – смертный грех. Нельзя быть таким жадным. Хочешь, я тебя сделаю просто счастливым?» «Счастливым? А что Ты мне за это дашь?» – спросил скопидом. И вознаградил его Бог, дав по десять пальцев на каждой руке. Ан не могли те персты удержать даже лепты. И много денег потекло, да все мимо. Потому и прозвали скопидома люди Рукожопым.

Сегодня ты, Сисой, отнял у наших отцов сущую малость, – издевательски поклонился ему Иса. – Спасибо, что взял деньгами. Но знай, что признание людское потечёт мимо тебя. И теперь ты не просто Сисой, как наречён при рождении, и не Большая Задница, как зовут тебя за спиной, но Сисой-Большая Жадница! Отныне, присно и вовеки веков – Сисой-Большая Жадница! Амен!

Бригада молча разбрелась от коптильни, брезгливо обходя толстобрюхого воротилу, который словно паршивая собака костью поперхнулся. Но позже, когда мужики «с устатку» дома выпили пьяного вина и «отошли от напряга», они от души погоготали над осквернённым Сисоем. И долго ещё то тут, то там с окраинных дворов Каперны летел в ночное небо простодушный и искренний хохот: «Ну, надо же…Большая Жадница! Га-га-га!!! Мол-лодец, Иса! Хор-рошо сказал!…»

8