Саамские сказки

Приходили к мышке гости, и соседи и соседушки. Она им рассказывала про свой кораблик, про свое путешествие, про драку друзей своих, зверей; рассказывала и о том, как она была капитаном. Не сама с народом говаривала — зайчик слова ее трубил. Вот какая она сила была!

— Ну, а что же там, за дальними берегами? — спрашивали гости.— Сальце-то, есть ли там сальце на зубок?

— Пусто дело, одна вода,— отвечала им мышка.

И прозвали эту мышку «Коротка Ножка-Толсто Стёгнышко».

Всё.

САЛЬНЫЙ ПОЯСОК

Жили старик и старуха. Жили они вдвоем. Не нужны были бабке ни чай, ни сахар, ни сладкая морошка, а вот поджаренного сала кусочек из-под самой хребтинки оленя — «сальный поясок» называется,— это ев подай.

Придет ей такая охотка — тогда хоть умри старик, хоть на край света поезжай, а «сальный поясок» достань ей. И вот такая охотка ей пришла. Она сказала старику:

— Сала хочется, кусочек бы! Съезди, дед, на место, где осенью жили, привези из амбара «сальный поясок».

Поехал старик. Подошел к амбару, а в нем кто-то есть.

«Кому бы там ходить?» — думает.

Кто-то возится там, и слышит старик голос:

— Вот, вот тебе, вот тебе! А ты куда? Помирай!

Икк...

Хотел старик в амбарчик подняться, а там запищало:

— Ага! Вот тебе, вот тебе! Куда? А ты куда? Помирай! Икк...

А потом по-саамски:

— Выд, куд, ямменай...[13] ик, выд, куд, ямменай... ик, выд, куд, ямменай... ик...

Перепугался старик, прыгнул в кережу и помчался домой.

А вдогонку-то ему из амбарчика:

— Выд, куд, ямменай... ик, выд, куд, ямменай... ик, выд, куд, ямменай... ик...

Вернулся старик домой и прямо к своей старухе в вежушку, на шкуры упал. Дрожит весь.

— Ну,— спрашивает та,— привез ли «сальный поясок»?

— Нет,« говорит,— нет, не привез.

— Что ж так? Почему ты не мог достать «сальный поясок»?

— В амбаре,— говорит,— кто-то ходит и меня стращает.

— Как же тебя, дедка, пугало?

— А меня, бабушка, вот так пугало: кто-то ходит в амбаре и говорит: «Выд, куд, ямменай... ик; выд, куд, ямменай... ик; выд, куд, ямменай... ик...»

Бабка не поверила, сама покатила.

Приехала. И правда, кто-то ходит в амбаре и пищит:

— Выд, куд, ямменай... ик; выд, куд, ямменай, выд, куд, ямменай... ик...

Бабка лаз к амбару приставила, влезла и дверь открыла, а там мышь ходит, толстая, жирная, с боку на по бок переваливается, живот лапками перебирает, вошек-блошек щелкает.

Поймает одну — на зубок... тэкк... Поймает другую — на зубок... тэкк, бросает от себя и говорит:

— Выд, куд, ямменай... ик; выд, куд, ямменай... ик; выд, куд, ямменай... ик.

Увидела мышь старуху, ножками затопала, зашипела, на бабку бросается.

— Выд, куд, ямменай... ик; выд, куд, ямменай... ик; выд, куд, ямменай... ик...

Бабушка не сробела, она мышь схватила, в рукавицу запихала, «сальный поясок» сняла и поехала домой.

Приехала, двери открыла и кинула мышку старику на колени.

— Смотри, вот твой страх!

Дед испугался — и дух вон. Бабке стало жалко старика, она заплакала и заревела так, что у ней печенка лопнула. Всё.

ЛЕДЯНАЯ ВЕЖА

Жили старик со старухой. Старик был ленивый, любил покричать, а старушка была чистюлька, чистоту в доме любила.

И все-то старик полеживал да похрапывал, а дров нарубить: «спина болит», на охоту сходить: «погожу». Надо какое-нибудь дело справить — он не торопится: «поспеет», «не уйдет». Бабка, что надумает, тотчас делает.

Ну, вот так они и жили: бабка работает, старик полеживает. Жили, жили, да и поссорились.

А с чего началось? С мышей.

Бабка любила мышат подкармливать, а старик мышей боялся.

— От мышей,— кричит,— вред, а ты их кормишь, опи мне по плеши скачут, спать не дают, один мусор от нпх. Собак накорми, от собаки прок.

Старуха спорит:

— Мыши хороши, они крошки подбирают, они чистенькие, а собак сам корми. Убирайся со своими собаками! (Видно, вежа-то была бабкина.)

Тут старик раскричался:

— Это как это «убирайся»? Да как это так «сам корми»!

Старуха взяла да и выгнала его из вежи вон: пусть кричит на улице!

А дело-то было зимой!

Старик из дома выкатился, отудобел и закричал:

— Я и сам буду жить, я сам себе вежу построю.

Однако в лес сходить, бревна для вежи принести поленился.

Он построил себе вежу изо льда. Забрался в нее и сидит. Варить нечего, есть нечего. Холодно.

Он развел огонь и лег спать, тут же на голой земле. Огонь пылает, старик греется, а вежа понемногу тает и тает. Наконец вежа совсем растаяла и протекла под старика. Стало ему мокро и холодно. И вот остался он один под звездами, на морозе. Стал уже к земле примерзать.

Крепился, крепился, потом встал и пошел. Ну куда ему идти?

К своей бабке пошел.

Стучится в дверь.

— Пусти... пусти меня, серая мышка, это я, дай обогреться. Моя вежа совсем растопилась и водой утекла.

Старушка молчит. Он опять стук, стук, стук, просит:

— Дозволь, серая мышенька, мне только мизинчик отогреть: вовсе уж замерз мой мизинчик.

А старуха ему из вежи:

— Иди, иди, пенай[14], пес с тобой... Просунь мизинчик в щелку двери, грей.

Старик просунул в дверь не мизинчик, а всю руку. Греет. Стало ему тепло, он и расхрабрился.

— Мизинчику тепло, руке тепло, животу тепло, а ноги холодные. Позволь мне спину обогреть.