Саамские сказки

Он дал ей разных шкурок и кож, чтобы прикрыла она наготу свою. Она смастерила себе одежду и предстала простою женщиной-саами. Она все умела делать сама, а щучьих тушек как не бывало — все съела. Как только надела одежу — так и съела эти щучьи тушки.

Из еловых ветвей они построили на ночь зеленый шалаш, сказать просто,— спалку. Ложа в ней сделали из веточек березы, покрыли их шапками ягеля. На них старик постелил для нее свою единственную шкуру оленя, сам же примостился у очага в своей меховой одежде-печке.

На другой день они начали строить себе надежный дом-вежу. Она учила старика. Сели на землю друг против друга, ступня в ступню уперлись, за руки взялись. Потом откинулись назад, легли спиною на землю и выбросили руки за голову. Каждый в головах сделал отметку. Потом так же они сели наперекрест и так же отметили ширину своей будущей, хибарки.

Старик начал строить единый дом для себя и для Девы,— так она велела.

Когда построили вежу, старик из бересты сделал лодку. Лодку сделал — и начал добывать в озере рыбу. Уловы в озере Свято были хороши. Старик ездил на озеро и ловил рыбу, он ходил в леса, охотился там и драл бересту. Бересты шло в хозяйство много. Женщина управлялась по дому.

Жить им было легко и дивно хорошо.

Однажды сказала Дева:

— Пойдем, старик, округ озера. Я положу слова оберща на леса, на озера, на тундры и горы. Я положу оберег от дурного глаза, от вражьей силы.

Пошли они вокруг озера по горам и по лесам, и она везде положила свои слова, чтобы не было плохо их острову, чтобы не было плохо ей самой и ее старику.

И еще положила запрет:

… Чтобы люди сюда не ходили… Чтобы никакому зверю не было ходу на этот остров - ни волку, ни росомахе, ни лисе, ни зайцу, ни лягушке и никакой козявке, никакому червяку и пауку.

Пуще всего она опасалась лягух.

Только мышке-чистюльке да медведю был дан ход. Медведь он свой, этот зверь медведь, он возит Солнце по небу напеременку с оленем, так как же не дать ему ходу? Вздумается ему на передохнуть на острове во время переправы через озеро - пусть отдыхает, его такая воля.

Все берега обошла она. Везде она пела свои слова оберега. Только Черную Вараку миновали, своего слова тут она не пропела, своего слова не сказала.

- Тут моей силы нет… Старик, берегись этой Варачки Черной, - попросила она.

Ну, и домой вернулись, пищу приняли, как положено, и спать повалились.

Прошло три дня, и Дева сказала своему старику:

- Сделай люльку!

Он сделал люльку. Корытце он выдолбил из пахучей сосны. Обтянул его красною замшей. Сверху приладил дужку над головой и покрыл ее замшей. Внутрь положил сначала мох болотный, сухой, потом по краям мох белый, ягель, потом оленьей шерсти клок, потом бороду белого оленя. На эту подстилку положил он шкурку бобра.

Он сделал люльку и положил ее на колени Девы. Она украсила ее ракушками, красными сушеными ягодками и жемчужинами, розовыми, голубыми, желтыми и красноватыми.

После этого она велела ему обмыться и сбросить с себя старые одежды. Она дала ему новую замшевую рубаху белую, и всю одежду она ему дала чистую и свежую. Втайне она сама обмылась у очага и переоделась во все новое.

Чистые и умытые, они сели ждать.

И вот народился молодик. Молодик народился, и луна взошла. Удивился старик, но ничего не сказал: видно, так оно и должно быть на этом острове.

Увидя в небе месяц и луну, Дева сказала:

- Теперь идем… - Она встала и пошла.

Она пошла в лес, старик рядом с нею идет. Вместе они вошли в ольшанник и там остановились. Она велела старику стать рядом с нею. Так они стояли долго. Потом женщина сказала:

- Смотри, видишь ли ты?

Он ответил, что видит светлое, а что такое видит - не знает, есть там, нет ли там ничего, а видимо, да и не знает, как сказать.

Она ему в ответ:

- Видишь, тень от светлого падает на ствол ольхи…

- Есть ли там чего? - спрашивает старик.

- Там не есть, там нет никого… однако там есть тень - видишь ли?

И правда, месяц и луна заиграли, и стало ясно: на светлом стволе виднеется свет, а за ним тень… Вот тень обрисовала детскую головку, глазами смотрит на старика. Вот ручки, вот ножки. Ручки подняла, - возьмите…

Женщина протянула руки и взяла живое тельце дитяти.

Это была маленькая светлоокая девочка. И вся-то она лучилась в лунном свете. И вдруг заплакала...

Женщина начала ее утешать. Закутала она в теплые шкурки бобра уже настоящую девочку — дитя человеческое.

Месяц и луна ушли на край земли.

Женщина пошла вперед, старик позади, повторяя слова тех оберегов, что Дева пела намедни.

ОСТРОВ