Сабанеев мост

Имея печальный опыт строительства в Саранске, где мне не удалось построить рабочие отношения с директором завода и с управляющим строительным трестом, я тревожно ожидал знакомства с руководителями, с которыми мне придется тесно сотрудничать в течение нескольких лет. Конечно, хотелось бы работать с порядочными людьми, с которыми можно установить нормальные человеческие отношения, не насилуя при этом свой характер.

Однажды мне позвонили из дирекции КамАЗа и предупредили:

– Министр назначил директором Заинского завода Николая Васильевича Романюка, и сейчас он к вам приедет знакомиться.

Через час, когда после совещания в одном из отделов я вернулся к себе, в моем маленьком кабинете, вытянув ноги от стены до стены, сидел крупный, довольно молодой мужчина с приятным круглым лицом. Залысины, поднимающиеся с обоих боков, оставляли на голове нечто вроде казацкого оселедца. Небольшие карие глаза смотрели весело и доброжелательно. Это и был только что назначенный директор Заинского завода Романюк.

Мы поговорили, осторожно прощупывая друг друга, и минут через пятнадцать Романюк сказал:

– Я чувствую, мы с вами сойдемся.

Он хорошо разбирался в людях и оказался провидцем. Очень скоро мы перешли на «ты» и стали называть друг друга по имени. Николай был старше меня всего на два года и к своим тридцати девяти годам успел поработать директором Луцкого автомобильного завода, после чего был избран первым секретарем Луцкого горкома КПСС. Луцк был областным центром Волыни, вчерашней Польши, так что это был важный пост в партийной иерархии. Будучи реальным руководителем города, ему приходилось иметь контакты с местным КГБ, но в начале партийной деятельности он был сильно удивлен, когда на входе в гостиничный ресторан, где принимали зарубежных гостей, ему по-свойски подмигнул стоявший на входе шикарный швейцар, в котором он не сразу узнал знакомого капитана госбезопасности.

Николай был родом из села, но далеко ушел от своей крестьянской среды. Он был умным человеком, опытным инженером и прирожденным руководителем. Работать с ним было комфортно, потому что ему можно было полностью доверять. Он также был уверен в твердости моего слова, и трудные вопросы мы с ним решали, не привлекая министерство в качестве арбитра, что было достаточно редким случаем в капитальном строительстве.

Его семья, жена и две дочки, оставались в Луцке, пока в составе жилого поселка не построили маленькие коттеджи для заводского начальства. А до этого замечательного времени он жил в большой квартире, которую выделили заводу из существующего фонда и в которую я приезжал как к себе домой. Вечера мы проводили за телевизором и бутылкой водки, и однажды я, не большой любитель такого досуга, его спросил:

– Николай, а зачем ты так много пьешь?

Он удивленно посмотрел на меня:

– Для здоровья. Для чего же еще?

Такого рода забота о своем здоровье стоила ему партийного поста, потому что это было использовано доброжелателями, а начальство не любило, когда вокруг функционеров начинали циркулировать компрометирующие слухи. Я узнал о причинах неожиданного зигзага его карьеры только через несколько лет нашего знакомства.

– Если бы не эта история, – сказал я, – ты был бы уже в руководстве украинским ЦК.

– Ну, что ты, – ответил он. – Они же там все родственники и друзья.

Однажды я прилетел в Заинск в начале года и участвовал в заседании так называемого партхозактива, на котором Романюк отчитывался о проделанной за предыдущий год работе. Свое выступление он, как водится, начал с указаний Леонида Ильича и наших успехов в строительстве развитого социализма. В зале сидело человек тридцать работников дирекции строящегося предприятия. Вечером, разливая водку по стаканам, я спросил:

– Слушай, а зачем тебе это каноническое вступление понадобилось? Ведь чужих не было.

Он удивленно посмотрел на меня, подняв брови:

– Миша, ты что, с Луны свалился? Там же по крайней мере два, а то и три осведомителя сидели. Ты что, хочешь, чтобы у меня неприятности по партийной линии были?

Мне стало стыдно за свою неизбывную наивность, и мы выпили за наших детей.

Значительно позже, когда после ввода в эксплуатацию первой очереди завода Романюк получил орден и вернулся к себе в Луцк, новое руководство завода решило укрепить со мной отношения принятым в нашей стране испытанным способом, то есть совместным посещением бани с неотделимой от нее пьянкой. Вечером после работы меня пригласили попариться в бане.

– А где баня-то? – спросил я. – Ведь комбинат еще достраивается.

– Поедем в подшефный колхоз. Председатель уже все подготовил.

Париться я не любил, но отказаться было неловко. Дело было зимой, мороз стоял изрядный, дорога хорошо расчищена и укатана, звезды и хорошо надраенный медный диск луны освещали улицу крепких бревенчатых домов, к одному из которых мы подкатили.