Sabbatum. Химеры

– А где то кольцо? Разве его не отдал Сенат?

– Отдал вместе с вещами. Но я не взял, – он заглядывает мне в глаза и убивает следующей фразой: – Я все вещи оставил Оденкирку.

– Зачем? – Я в шоке. Голос не слушается, воздуха не хватает, еле шепчу.

– Будет знать, как портить чужие кольца защитными заклинаниями.

Он отворачивается и идет к двери, чтобы позвать Архивариуса, я же стою, окаменев от ужаса: Савов в курсе всего, а я слепая дура, думавшая, что он не замечает мою любовь к Рэйнольду и отвращение к нему, считающая, что смогу уйти от него. Виктор меня не отпустит. Никогда. Я давно загнала себя в ловушку, а сейчас сама закрыла дверь.

Архивариус входит и что-то говорит мне. Только когда меня окликают, я возвращаюсь в реальность, которая становится кошмаром.

– Так что вы хотите рассказать?

– Клаусснер убил Химеру, защищая меня… – и я рассказываю все, что помню.

Я должна спасти Еву и Стефана. Теперь обязана.

Иначе грош цена моей жертве.

* * *

Пока она рассказывает историю своего чудо-спасения великодушным Инкизитором, у меня звонит в кармане мобильник. «Морган» светится на экране.

Извиняюсь и бесшумно ухожу из палаты.

– Да?

– О! Слышу довольные нотки!

Я не сдерживаюсь и счастливо смеюсь в трубку.

– Как все прошло?

– Все прошло идеально.

– Аня не сомневалась?

– Нет. Я жал на то, что из-за нее сожгут этих Инквизиторов. Сработало!

– Клятва?

– Дала. Она наша!

В трубке слышится довольный смех Моргана. Надо отдать должное: он гений. Хотя тут больше заслуга Кукольника и Психолога, которые смоделировали ситуацию, где Анна сама отдается нам в руки. Но все-таки я тоже молодец: сыграл, как по нотам.

– Савов! – ее яростный крик разносится по всей больнице звонким эхом.

– Женщина, не кричите! – цыкает дежурная, за что получает мощный заряд от Маргариты. Медсестра с шумом падает в обморок, сшибив своим грузным телом железный стул. Слишком громко! Это привлекает внимание. Некоторые пациенты с любопытством высовываются из палат и тоже получают от Маргариты.

– Савов! – рычит на меня Марго и подлетает, будто коршун к жертве. – Объясни мне на милость, что за суд, на который собирается Аня?

Она замахивается, чтобы ударить меня магией, но я быстрее, блокирую, шипя в ответ:

– Ну, давай. Начни душить, когда за дверью, – я киваю на палату Анны, – Архивариус из Сената. Вот он порадуется на обездвиженную медсестру и того бедолагу, в которого ты попала зарядом. Кажется, парень получил гипертонический криз.

Марго, присмирев, начинает оглядываться. К дежурной уже подбежала другая медсестра и пытается привести в чувство. Кто-то из палат побежал за доктором для второго пострадавшего.

– Что, мать твою, происходит? – Марго сипит. Она вся красная от злости. Я чувствую, как клубится в ней магия, готовая прорваться и выплеснуться с разрушительной силой.

Вместо ответа протягиваю ей телефон.

– Поговори об этом с Джеймсом.

Марго недоверчиво берет смартфон в руки и прикладывает к уху.

– Джеймс? Что происходит? Зачем это?

Мой Темный ей что-то говорит, и с каждым словом Марго все больше успокаивается. Ее магия уже не пытается прорваться и взорвать все здесь к чертям собачим.

– И как это поможет ей в определении стать Химерой?

Марго не знает, что все проворачивалось за ее спиной, а значит, не знает об истинных причинах. Наверняка, Морган сейчас ей сочиняет про то, что это еще больше отвернет Анну от Инквизиторов и склонит к Химерам.

– Психолог посоветовал?

А вот и главный козырь. Если Психолог советует, обсуждению не подлежит. Через пару мгновений телефон снова в моих руках.

– Да? Это Виктор.

– Когда у вас суд?

Я смотрю на часы.

– Через два часа.

– Отлично! Еще одно задание. Но уже от меня. Кинь Марго имя Евы Валльде в разговоре. Понятно?

Я улыбаюсь. Морган не может так просто оставить Саббатовцев в покое.

– Конечно.

И я отключаюсь. Именно в этот момент Архивариус выходит к нам. Он здоровается с Марго, после чего обращается ко мне:

– Прошу привести свидетельницу в Суд через два часа.

Я киваю в знак согласия.

– Конечно, придем. Надеюсь, Стефан Клаусснер останется жив. Мы с Анной не хотим оказаться причиной его гибели. Анна не переживет, что принесла столько страданий своей подруге, Еве Валльде. Они так сдружились! И такая самоотреченная любовь между этими Инквизиторами – Клаусснером и Валльде!

На Син Гю моя речь не производит никакого действия, а вот Марго недоуменно выгибает бровь и оборачивается ко мне.

– Самоотреченная любовь? Ева была у Анны?

Я не отвечаю. Но всем видом даю понять, что она правильно все поняла.

– Архивариус…

– Кан Син Гю.

– Простите, – Марго елейно улыбается корейцу, – я хочу официально подать заявление в Сенат о нарушении постановления Суда Инквизитором Евой Валльде в отношении Анны Шуваловой, с которой ей нельзя общаться и контактировать.

Люблю

Ева неожиданно смеется за завтраком. Гробовое молчание, в котором мы хороним Стефана, внезапно обрывается ее переливистым смехом, так что даже Сара вздрагивает от неожиданности. Смотрится пугающе. Будто Ева сошла с ума.