Сабина на французской диете

«Что за бред? — Сабина затрясла головой, пытаясь развеять мираж. — Что ему здесь нужно?!» Незнакомец тем временем медленно, все также прихрамывая, продвигался вдоль здания, то и дело вытягиваясь, словно собирался заглянуть в окна первого этажа, хотя чисто технически это было невозможно. Потом он неожиданно наклонился и стал осматривать газон перед входом. Это уже точно было подозрительно.

«Надо вызвать милицию, — лихорадочно соображала Сабина. — Пусть проверят у него документы, хотя бы его испугают. Но кто это: мелкий воришка, собирающийся украсть компьютер, или кто похуже? У нас при входе есть камера наблюдения — значит, если она включена и исправна, его засекут. Может быть, позвонить Тверитинову? Чтобы он вызвал каких-нибудь охранников». И в этот ответственный момент весело зазвонил ее мобильиик.

Подозрительный тип мгновенно вылетел у Сабины из головы. Потому что она услышала голос Максима. Они некоторое время болтали, а потом он предложил:

— А давай прогуляемся? Я подъеду и…

— Извини, не получится, — с сожалением отказалась она. — У Сергея завтра выступление на семинаре, мне нужно подготовить документы. Именно мне, потому что Горьков окончательно разболелся. Сегодня его даже оставили в больнице. Ты же знаешь, что он вчера головой стукнулся?

— Да, что-то такое слышал, — неопределенно ответил Макс.

Он не хотел говорить ей, что вчерашнее происшествие — это еще цветочки. И что сегодня Боря Чагин сломал Горькову ребро. И особенно не хотел говорить, при каких обстоятельствах это произошло. Она и так считает, что их знакомство состоялось при экстремальных обстоятельствах, и это как-то повлияло на развитие их отношений. Зачем укреплять ее в этой мысли?

— Тогда, может быть, завтра? — спросил он. И сам себе возразил:

— Нет, извини, завтра вечером у меня будут люди, которыми придется заниматься. Может быть, послезавтра? В пятницу.

— В пятницу? Просто великолепно, — согласилась Сабина. — Пятница — это уже почти выходной. Именины сердца. Обожаю пятницы.

Интересно, а полагаются ли ей выходные дни? Что-то она пока еще не слышала от Тверитинова такого слова — «выходной». И Петька ей ничего об этом не сказал. Тоже мне, специалист по заключению контрактов! Игрок высшей лиги… Продал ее в рабство Эмме Грушиной, поклявшись втиснуть родную и не слишком тощую сестру в сорок четвертый размер!

Вдруг у Тверитинова нет выходных? Он работает с утра до ночи и не помышляет об отдыхе? Тогда придется отпрашиваться у него на свидания, как у строгого родителя. Достаточно сказать: я ухожу по личному делу, и он тотчас обо всем догадается.

Она принялась перебирать в памяти события сегодняшнего дня. Они мелькали калейдоскопом: белокурая фея, сбросившая туфли с усталых ног, главбух с историческими бакенбардами, рабочий Семен рядом с чанами и сетками, запертая дверь в кафельную комнату, лестница, ведущая из подвала вверх, к солнечному свету, мачеха Ани Варламовой… И ее подозрения относительно Тверитинова. Когда Сабина думала о нем, ей становилось не по себе. Косвенные улики против женской интуиции. Интуиция подсказывала, что босс честен. Улик между тем становилось все больше.

Сегодня консьерж, охраняющий дверь в доме ее босса, припас на ужин бутерброд с сыром. Сыр, весь в слезах, лежал на куске бородинского хлеба, который был пропитан маслом. Из-под него торчали перышки зеленого лука.

— Швейцарский, — уверенно сказала Сабина, поглубже засунув руки в карманы плаща. Искушение схватить чужой бутерброд было таким сильным, что она едва ему не поддалась.

— Откуда вы знаете? — удивился парень. — Действительно швейцарский. Но на нем ведь не написано!

Она подарила ему улыбку старого мудрого индейца, умеющего разговаривать с духами. Голод настолько обострил ее чувства, особенно вкус и обоняние, что теперь она запросто могла бы дегустировать продукты.

А она ведь голодала! На бумаге эта диета выглядела совсем не такой зверской, какой оказалась на самом деле. Получается, что леденцы и жевательная резинка, чай на скорую руку и кусочки печенья — вовсе не такая чепуха, как ей казалось раньше. А француженки — очень сильные женщины.

Ей хотелось жареную курицу. Ароматную, сочную, со сладким мясом. Эта курица в лакированной коричневой корочке с прилепившимися к ней кусочками чеснока и иголками тмина стала ее навязчивой идеей. Она думала о ней днем и ночью. Ночью точно. Кажется, из-за этой воображаемой курицы она сегодня не заснет. Хорошо, что Тверитинов не питается дома. Иначе ее мучения утроились бы. Или удесятерились. В холодильнике у него негусто. Экономка не оставляет на плите кастрюлек с луковым супом и мясными биточками. Вероятно, он питается в ресторанах. Интересно, а когда он состоял в браке, жена готовила ему обеды? Кажется, феи не умеют готовить — только колдовать.

Прежде чем открыть замки выданными ей ключами, Сабина нажала на кнопку звонка. В последний раз Тверитинов связывался с ней несколько часов назад, ничего толком не сказал, только заметил, что был в парикмахерской и теперь так похож на Кэри Гранта, что женщины старше шестидесяти постоянно просят у него автограф.