Сабхапарва, или Книга о собрании

Меня видели собравшиеся цари (только) на арене во время моей сваямвары.[1143] Но нигде в другом месте меня не видели прежде. И вот сегодня я приведена в собрание. Я, которую раньше ни ветер, ни солнце не видели в моем доме, — я сегодня выставляюсь напоказ в зале собрания перед (всеми) кауравами. Ту, которую прежде пандавы ревностно оберегали даже от прикосновения ветра, теперь они (не защищают) и терпят, (взирая), как ее мучает этот злодей. И эти кауравы терпят то, что их невестка и дочь незаслуженно подвергается таким мучениям. Что же может быть (для меня) прискорбнее того, что я, честная и благородная женщина, (принуждена) вступить сегодня в зал собрания! Где справедливость у (этих) царей?

Нам известно, что прежде замужних женщин не приводили в собрание. Тот древний, извечный закон (теперь) заброшен среди кауравов. Ибо каким образом я, благочестивая супруга пандавов, сестра Паршаты,[1144] подруга Васудевы,[1145] могла быть приведена в собрание царей? Этой супруге царя справедливости, происходящей из одинаковой с ним касты, ответьте, рабыня она или не рабыня. И я все исполню, о кауравы! Ведь этот низкий губитель славы кауравов [1146] сильно терзает меня, и я не могу дольше переносить этого, о кауравы! Считаете вы меня выигранной или невыигранной, о цари, такой ответ я желаю (услышать от вас). Я же исполню то, (что скажете вы), о кауравы!

Бхишма сказал:

Я уже говорил, о счастливая, что путь закона гибок. Даже благородные мудрецы не в состоянии следовать ему в мире. Каким сильный умом человек представляет себе в мире закон, — то и признается другими за закон, хотя (в действительности) и бывают нарушения закона. Я не могу с уверенностью высказать суждение по твоему вопросу из-за гибкости (ума),[1147] трудности (от множества сомнений)[1148] и важности (разбираемого) дела.

Несомненно, очень скоро наступит гибель этого рода, ибо все кауравы одержимы алчностью и безумием. Родившиеся в роду, о счастливая, к какому принадлежишь и ты, как наша невестка, даже если они сильно угнетаемы бедствиями, не отклоняются от справедливого, законного пути. Это твое поведение, о царевна Панчалы, то, что ты, даже оказавшись в беде, обращаешь свой взгляд только на закон, несомненно достойно тебя. Эти престарелые люди, Дрона и другие, знающие закон, сидят, поникнув головою, с лишенными (жизни) телами, словно дыхание отлетело от них. Юдхиштхира один является судьей[1149] в этом вопросе, — таково мое мнение. Он сам должен сказать, выиграна ты или не выиграна.

Вайшампаяна сказал:

А цари, хотя и видели многое (из происходившего там) и (Драупади), плачущую в своем горе, словно морская орлица, боясь сына Дхритараштры,[1150] не промолвили ни слова — ни хорошего, ни дурного. И видя тех царей, сыновей и внуков царей, погруженных в молчание, сын Дхритараштры, улыбнувшись, сказал тогда дочери царя Панчалы: «(Решение) этого вопроса, исходящего от тебя, о Яджнясени, должно зависеть от твоих супругов — от Бхимы, могучего силой, от Арджуны, от Сахадевы, а также от Накулы. Пусть они ответят на твой вопрос.

Пусть все они скажут в присутствии благородных (пандитов)[1151] ради тебя, о царевна Панчалы, что Юдхиштхира не повелитель им, и пусть сделают (таким образом) царя справедливости неправдивым, — тогда ты, о царевна Панчалы, освободишься от положения рабыни. Благородный царь справедливости, (неизменно) пребывающий в законе, подобный самому Индре, пусть сам скажет об этом: повелитель он тебе или не повелитель. И по слову его ты быстро предпочти одно (из двух). Ведь все кауравы, (находящиеся) в собрании, поглощенные твоей печалью, не могут отвечать (тебе) по существу, взирая на твоих несчастных супругов».

Тогда все, кто присутствовал в собрании, одобрили слова царя (из рода) Куру. (Одобрительно) крича, (иные) даже размахивали своими одеждами, а (среди других) раздавались также возгласы (сожаления): «Увы! Ах!». И все цари были охвачены радостью, они приветствовали справедливого (царя), лучшего из (рода) Куру.[1152] Обратив свои лица в сторону, все цари взглянули на Юдхиштхиру, (ожидая), что скажет знаток закона.