Саботаж

– А теперь и совсем из рук вон, – продолжал Санчес. – Посол смылся, оставив стотысячную дыру в бюджете миссии и не заплатив своим французским и испанским агентам. Разведчики, работавшие под дипломатическим прикрытием, денег не считали, швыряли их направо и налево, благо не свои, а казенные. Платили огромные суммы за сведения, которые легко найти в любой газетенке за пятнадцать сантимов. В посольство валом валили все проходимцы и жулики Европы, предлагая недостоверную информацию и сомнительные поставки оружия и урывая за это самые лакомые куски из секретных фондов.

Уму непостижимо, что там творилось… Недавно посольство выложило круглую сумму за досье некоего эксперта по Чехословакии. – Он юмористически покосился на Фалько: – Ну вот растолкуйте мне, какой интерес для Республики может представлять Чехословакия?

– Прелестно, – чуть заметно улыбнулся Фалько.

– Кроме того, – продолжал Санчес, – были там в немалом числе и такие, которые крутили махинации открыто, без стеснения. Например, каталонские полицейские, прикомандированные к посольству, недавно открыли напротив вокзала д’Орсэ лавочку по скупке и продаже ювелирных товаров, а деньги на обзаведение вывезли из красной зоны вместе с реквизированными у жертв ЧК драгоценностями.

Здесь ведь так: кто не крадет, тот ворует, – добавил Санчес, прихлебывая кофе. – Даже сын Негрина[24] пользуется золотом, вывезенным из Банка Испании, да еще имеет открытый счет в Лондоне… Франция переполнена лжеизгнанниками, которые живут на разные субвенции и сражаются за Республику в парижских кафе.

Фалько оглянулся: обыватели с газетами, старушки с собачками, американские туристы в желтых ботинках, брюках гольф и разноцветных носках. Если на свете и бывает война, то где-то там, за тысячу километров отсюда. Или, по крайней мере, подумал он со злой усмешкой, здесь все так полагают.

– А мы?

Санчес неопределенно повел плечами:

– Мы постепенно начинаем действовать заодно с людьми из Второго бюро[25] и с правыми политическими силами. Наша контора в отеле «Мёрис» выдает паспорта, и радиоцентр на юге Франции работает исправно. Денег у нас меньше, чем у красных, день войны обходится нам в шесть миллионов песет, а потому приходится действовать с умом. И нашими стараниями поток оружия и добровольцев для Республики сильно обмелел…

Он снова закашлялся. На этот раз, когда он прятал платок, Фалько заметил на ткани несколько розоватых пятнышек. И понял, почему Санчес так и не выкурил ни одной сигареты из пачки, которую принес как опознавательный знак.

– Неделю назад, – продолжал связник между тем, – мы перехватили курьера, который вез из Марселя в Париж новый шифр. Посольство его потеряло, можете себе представить, и затребовало копию в консульстве.

– Перехватили?

– Конечно. Но оказалось, что он у нас и так имеется… Уже полгода. Итальянская книжка, замусоленная почище романа Хоакина Бельды[26].

– Я так понимаю, надежность связи оставляет желать лучшего?

– Да… И у нас, и у них. Но мы все же совершенствуемся – обзавелись шифровальной машиной «Норд» и защищенной телефонной линией… Так что и здесь, как и там красные, хоть у них иные ресурсы, остаются позади.

С этими словами Санчес выпил воду и прищелкнул языком с таким видом, словно и его самого приводила в уныние безалаберность противника. И угрюмо улыбнулся, как человек, со стороны наблюдающий за неким зрелищем, столь же удручающим, сколь и непристойным.

– Иногда мне кажется, что там собрались просто слабоумные, – вдруг сказал он. – Вообразите – они шпионят друг за другом и передают нам информацию, чтоб нагадить сопернику! Уму непостижимо, какие идиоты приезжают покрасоваться-поблистать сюда, где не свистят пули… Как они ненавидят друг друга, как стараются подставить друг другу ножку… Видели бы вы анархистов в Барселоне…

– А я видел.

Санчес уставился на него:

– Вы так говорите, словно в самом деле видели.

Перед глазами Фалько вновь возникли объятые хаосом улицы, в ушах загремела пальба. Вспомнились итальянцы, которых ему было приказано ликвидировать. И выражение их лиц, когда стало понятно, что люди, приставившие им стволы к затылкам, – не из полиции.

– Видел. Вблизи.

– Если бы не русские и не те, кто в комбинезоне и альпаргатах, с винтовкой в руках подставляет грудь под пули, там все давно бы рухнуло.

Две молоденькие гризетки присели за соседний стол и спросили лимонаду. Они выставляли напоказ стройные ножки в скверных чулках и туфлях за полсотни франков и время от времени поправляли косметику. Не переставая щебетать, бесстыдно и выжидательно постреливали глазами в мужчин. В надежде, что какой-нибудь художник пригласит их позировать ню или еще какая-нибудь нежданная удача избавит от прилавка. Фалько рассеянно наблюдал за ними. В этом городе, не в пример прочим, предложение неизменно опережает спрос.

– Необходимо будет сделать несколько фотографий, – сказал он.

– Чьих?

– В ближайшие дни у меня будут встречи с одним господином… Так вот, надо заснять меня с ним, причем незаметно для него.

– Это нетрудно. А о ком идет речь?

– О Лео Баярде.

Санчес негромко присвистнул.

– Ого…