Саботаж

Когда я увидел, как она разговаривает с Нейтом, то понял, что должен что-то сделать. Потом ко мне подошел Митч, спросил, все ли в порядке. Он всегда мне нравился. Мы легко ладили. Он знал, что нужно держаться подальше от Рэйли. И что на его вечеринке я не позволю Нейту так прикасаться к моей девочке на глазах у всех. Он сказал мне делать всё, что я захочу, но только в доме у Майка. Где нас никто не найдет.

Взяв нужные мне вещи, я поворачиваюсь и прислоняюсь к столу, глядя на Рэйли. Она молча раздевается, стоя перед диваном. Наклонившись, она хватает подол своего платья и стягивает его через голову. Она втягивает живот, показывая ребра, делает глубокий вдох и отбрасывает платье в сторону. Ее завитые волосы падают на грудь, и у меня возникает желание сказать ей, чтобы она убрала их, но я воздерживаюсь.

Она собирается сесть, думая, что это все, но я ее останавливаю:

— И стринги тоже.

Рэйли замирает и смотрит на меня.

– Вообще всё.

Прикусив нижнюю губу, она секунду колеблется, затем берется за кружевные тесемки и, спустив их по своим длинным стройным ногам, кладет на журнальный столик. Присев на диван, Рэйли вынимает из туфли правую ногу.

— Их оставь, — говорю я, и, кивнув, она засовывает ногу обратно.

— Вы, ребята, просто психи, — рявкает Нейт. — Я не собираюсь смотреть на это дерьмо! Она была моей девушкой! — кричит он, его лицо краснеет.

Я беру со стола рулон клейкой ленты и бросаю его Алексу, который тут же его ловит.

— Ты будешь говорить, когда тебя спросят, — говорю я.

Нейт пытается вырваться, но Финн хватает его за волосы и удерживает на месте, а Алекс берет скотч и несколько раз обматывает его вокруг головы Нейта, а затем отрывает и бросает на журнальный столик.

Я жду, не скажет ли что-нибудь Рэйли, но она молчит. Вместо этого ее взгляд падает на то, что я держу в руке, и дыхание учащается. Оттолкнувшись от стола, я подхожу к краю дивана, чтобы не загораживать Нейту вид. Я смахиваю у нее с груди светлые волосы, чтобы видеть ее сиськи. Я скольжу рукой по коже Рэйли, наблюдая, как от простого прикосновения ее соски твердеют, а тело безмолвно умоляет меня о большем.

— Что надо сказать? — спрашиваю я, опустив руку на ее живот.

— Пожалуйста? — шепчет Рэйли.

Я бросаю то, что у меня в руке и, схватив Рэйли за волосы, откидываю ее голову назад, чтобы она посмотрела на меня.

— Я тебя не расслышал. Что делает шлюха, принцесса?

— Умоляет, — отвечает она, делая глубокий вдох.

Я добираюсь до нижней части ее живота, и Рэйли шире раздвигает ноги. Улыбнувшись, я останавливаю руку и скольжу ею обратно вверх, заставляя Рэйли рычать от разочарования. Добравшись до шеи, я обхватываю ее пальцами и сжимаю.

— Чего ты ждешь?

— Пожалуйста? — Рэйли немного повышает голос, в нем уже больше отчаяния, но все еще недостаточно.

Я вздыхаю в разочаровании.

— Думаю, если ты не хочешь воспользоваться своим ртом, то я эту возможность заберу.

— Нет. Нет.

Рэйли пытается приподняться на диване, но у нее ничего не получается.

— Пожалуйста! — просит она, вцепившись руками в диван по обе стороны от себя. — Пожалуйста, мне это нужно.

На ее прекрасные глаза наворачиваются новые слезы.

— Ты мне нужен.

— Для чего я тебе нужен? — Я хочу, чтобы Нейт услышал ее слова.

— Чтобы ты дал мне кончить.

Боже, она гребаное совершенство. Первый год я ее ненавидел, потому что так сильно хотел ее и знал, что не могу получить. Потом я ее получил, и от этого стало еще хуже. Моя ненависть к ней росла каждый раз, когда я слышал, как кто-то произносит ее имя. Она была везде. У меня дома. В школе. Рэйли вошла в мою жизнь и перевернула ее с ног на голову.

Не то чтобы мы трахались каждый день в течение последних шести лет. Бывало, мы месяцами не здоровались, сталкиваясь в коридорах дома.

Тот первый год, когда я учился в Баррингтоне, а она еще жила со своей мамой и моим отцом, был мучительным. Я представлял, как она трахается со всеми этими школьными парнями. Это было похоже на то, как у ребенка отняли его любимую игрушку. В школе у меня все еще свои люди, но все уже было по-другому. Я физически не мог видеть, что с ней происходит.

Два раза в месяц у нас был семейный ужин, и, после того как наши родители ложились спать, я обязательно напоминал ей, кому она принадлежит. Но этого все равно было недостаточно. Я не мог с этим смириться.

Потом Рэйли, наконец, закончила школу, и мой отец устроил ее в Баррингтон. Тогда я понял, что должен забрать ее в свой дом. Я должен был сделать ее такой же несчастной, какой она сделала меня.

Теперь я понимаю, что мог бы иметь ее каждый день. Я должен был сделать ее своей раньше.

Я смотрю на сидящего в кресле Нейта. Его карие глаза сузились до щелочек, и я вижу, что та часть его лица, которая не заклеена скотчем, покраснела от смущения.

— Нейт когда-нибудь тебя возбуждал, принцесса? — спрашиваю я вслух, уже зная ответ.

Рэйли все рассказывает Татум. Иногда я слышу их разговоры по телефону или, когда Татум бывает у нас в гостях. Иногда я читаю сообщения Рэйли, пока она спит.

Рэйли стонет, но тихо отвечает:

— Нет.

— Ты каждый раз притворялась?

Ответ на этот вопрос я тоже знаю.