Саботажник

He could preach the Bible like a preacher
Full of extasy and fire.
But he also was the kind of teacher
Women would desire!

– Так это ж прям про меня! – восхитился Причер.

Ra-Ra-Rasputin,
Lover of the russian Queen!

Под такую песню выпивка потекла буквально рекой. Причер легко запомнил текст, и, когда начали петь по третьему разу, в окне задребезжало раскоканное пуленепробиваемое стекло. Особенно капеллану нравилась фраза «He could preach the Bible like a preacher» – он хватал с койки отстегнутую ногу и начинал бить себя пяткой в грудь.

– Эй, вы, там! – надрывались в коридоре. – Молчать, задержанные!

– Сам заткнись, сопляк! Еще раз вякни, отпущение грехов раком будешь вымаливать! Приди только ко мне на исповедь!

После такой угрозы полицейский резко присмирел.

– А вот эту… – предложил Кронштейн.

Moonlight and vodka
Takes me away.
Midnight in Moscow
Is sunshine in L.A….

– До чего же у вас, русских, песни душевные3… – вздохнул капеллан, прижал к груди свой протез, обнял его и горько заплакал.

Утром в камеру вошел здоровенный бугай-«эм-пи» с сержантскими нашивками и изукрашенной синяками распухшей мордой.

– Вставай, алкаш пархатый, – сказал он Кронштейну. – За тобой мичман Харитонов приехал.

– Рановато, – удивился Кронштейн, натягивая порванный китель. – В поход собираемся, что ли?

– Ты куда сейчас? – спросил капеллан.

– На базу, наверное. Знаете – плавбаза «Свободно Плавающая Тревога»? Знатная коробка. На вид баржа баржой, а с одного залпа авианосец топит. Не наш, конечно, ваш. Наши-то покрепче будут.

– Слушай, шовинист густопсовый! – разозлился сержант. – Идешь или как?! Твой мичман, наверное, уже под стол упал…

– Харитоша норму знает, – отмахнулся Кронштейн. – В шесть утра он еще как огурчик. Вот к обеду… Ну, святой отец, благослови на дорожку раба Божьего. Кто его знает, увидимся ли еще.

Причеру вставать было лень, тем более – без ноги. Он просто сел на койке чуть прямее. Но в капеллане произошла вдруг какая-то перемена, неуловимая внешне, однако до того разительная, что Кронштейн подтянул живот и встал смирно, а хмурый сержант глупо вытаращился.

– Благословляю тебя, сын мой, – произнес капеллан глубоким и полным значения голосом. – И властью, данной мне Святым Престолом, отпускаю тебе все будущие грехи, проистекающие из сути твоей службы. Ты выполняешь святую миссию – защищать невинных. А потому – еще раз будь благословен. Коли трудно придется – вспомни: «Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться». Иди же с миром.

– Брр-р… – поежился Кронштейн. – До костей пробирает. Спасибо. Век не забуду.

– В какую дырку ему ваше благословение, святой отец? – процедил сержант. – Он же чистый фашист. И даже не католик…

– Мальчик, – лениво сказал Причер. – Во-первых, я хоть и неправильный, а все-таки целый капитан. А во-вторых – окстись. Господь всякую хулу долго терпит, но потом так шандарахнет, что мало не покажется. Может, даже и моей карающей десницей. – С этими словами Причер взвесил на ладони протез.

– Виноват, сэр, – потупился сержант. – Извините.

– Пошли, милашка! – усмехнулся Кронштейн и хлопнул сержанта по заду. Тот схватился было за дубинку, но под взглядом капеллана передумал и только горестно вздохнул.

– А пожрать мне дадут? – крикнул Причер сержанту вдогонку, но ответа не удостоился.

Минут через пять явились и за Причером. На этот раз пришел другой «эм-пи», но тоже сержант и тоже почему-то с разбитой физиономией.

– Вставайте, господин капитан, – сказал он. – Полковник за вами адъютанта прислал.

– А я думал, позавтракать успею, – нахмурился капеллан, пристегивая ногу.

– Да зачем вам наша баланда, сэр? В офицерской как раз накрывают.

– Отлично! Слушай, малыш, что-то я хотел спросить… Да! Как у русских плавбаза называется?

– Большой многофункциональный боевой корабль «Тревога», сэр.

– Ну и хохмач этот ракетчик! – усмехнулся Причер.

– Который с вами сидел? Он не ракетчик, сэр. Он корабельный психиатр. Только, разрешите доложить, похлеще любого сумасшедшего…

На выходе с гауптвахты капеллана поджидал улыбающийся лейтенант – слава Богу, не тот, которому Причер испортил мундир на шаттле.

– Поздравляю с успешным прибытием, святой отец! Командир базы желает вам доброго утра и приглашает к столу.

– М-м… Он как вообще – ничего? – осторожно спросил Причер. – Ну, в смысле – насчет того, что я…

– Никаких проблем, ваше преподобие. Он скорее обрадовался. Это хорошо, говорит, что новый капеллан нормальный мужик. Прошлый-то наш был того… Строгий.

– Я не строгий, – обнадежил лейтенанта Причер. – Я справедливый.

– Да мы наслышаны. Здесь, на Кляксе, много народу служит, так что и бойцы попадаются ваши, и просто так – прихожане. Говорят, талант у вас…