Сабрина

— Погоди, Николас, — сказала Сабрина дрожащимім голосом. — Если мне не изменяет память, мы договорились, что на протяжении полугода я буду заниматься исключительно Ники. Помнится, ты желал этого не менее страстно, чем я. При всем том я ни о чем дурном тогда не помышляла и вовсе не тряслась над ним, как ты пытаешься сейчас это показать. Беспокоиться о нем я начала через три месяца после родов, когда окончательно выяснилось, что с ним что-то нетак. Скажи мне, только честно, можно ли сейчас назвать Ники нормальным?

— Нет, — коротко ответил Николас.

— Ну вот! Ты сам только что признал, что проблема существует!

Николас с нескрываемым презрением посмотрел на жену.

— Видела бы ты себя в эту минуту! Как можно злорадствовать по такому поводу?

— Ник, я не злорадствую. Просто твое признание для меня дорогого стоит. Уж коли ты признал, что состояние у Ники тяжелое, быть может, сделаешь хоть что-нибудь, чтобы помочь ребенку и мне?

— Ты что — посоветоваться со мной решила? Думаешь, я растаю и с тобой останусь? Да черта с два! Ведь есть еще Ники. Он-то по-прежнему будет жить здесь.

— Для таких дегей, как он, существуют специальные учреждения…

— Не хочу даже об этом думать!

— Целых три года я пыталась привести Ники в норму, — торопливо заговорила Сабрина, не слушая мужа. — Чего я только не перепробовала, но ничего не помогло. Ребенок не развивается умственно и физически и лишь увеличивается в размерах. Между тем существуют отличные частные приюты, где детям обеспечивают необходимые уход и заботу. Один такой детский центр находится в Вермонте, я там была, там хорошие условия. Поверь, мне самой не хочется это делать, но это единственный приемлемый выход из создавшегося положения.

Хотя Сабрина и обмолвилась о поездке в Вермонт, Ник никак на это не отреагировал. Это лишний раз доказавало ей, что Николаса мало интересовали ее жизнь и повседневные заботы.

— Может быть, ты и права, но, повторяю, я бы своего согласия на это не дал.

— Как прикажешь тебя понимать?

— А так, что Ники теперь твой. Я его оставляю тебе — тебе и принимать решение.

— Но Ники также и твой сын.

— Ты получишь все права по его опеке.

— Но это несправедливо, Ник, — прошептала Сабрина, покачав головой. — Ты не имеешь права взваливать это бремя только на мои плечи. — Когда Николас вместо ответа лишь пожал плечами, она добавила: — Ты трус Ник, от что я тебе скажу.

Николас, решил это ее заявление не обсуждать и перевел разговор на другую тему.

— О деньгах не беспокойся. Я сделаю все, чтобы вас с Ники обеспечить, и мелочиться не буду. Давай разведемся тихо, без скандала.

Решительность мужа неприятно поразила Сабрину.

— Стало быть, ты держишь курс на развод, и промежуточной стадии, то есть временного раздельного проживания, не будет?

— А какой в этом смысл?

Она не была уверена, стоит ли заводить об этом разговор, но свою затаенную мысль все-таки высказала:

— Но если Ники не будет в доме… если он будет жить в другом месте — тогда, быть может, мы, оставшись вдвоем… снова поладим? Вернем, так сказать, добрые старые времена?

Николас отчаянно замотал головой.

— По мне, Ники может быть хоть на Марсе, но это ничего не изменит. Пусть и незримое, его присутствие все равно будет на нас сказываться. Всякий раз, когда я буду на тебя смотреть, я стану невольно вспоминать о нем и о том, что это мы его породили… — Николас запнулся и умолк. Похоже, он и сам не до конца понимал, как эти слова у него вырвались. Впрочем, довольно быстро себе уяснив, что главное сказано и возврата назад нет, он поднялся с места и, взглянув на жену, бросил: — Черт возьми, Сабрина! Неужели ты не понимаешь, что я не хочу тебя больше видеть? Не желаю, чтобы твое унылое лицо изо дня в день, из года в год напоминало мне о Ники!

В комнате повисло тягостное молчание. Потом Николас прошел к двери и покинул комнату.

На следующее утро Сабрина привезла Ники домой. Добавив еще один флакон с аптечной наклейкой к стоявшей на полке в ванной комнате коллекции препаратов, она прошлась с карандашом в руках по оставленному ей врачами длинному списку предписаний, особенно выделив те его пункты, в которых говорилось, что делать в том случае, если судороги возобновятся. Потом она отнесла лист со сделанными ею отметками в спальню Ники и пришпилила его к изголовью кроватки. После этого, взяв мальчика на руки и прижав к груди, стала расхаживать с ним по комнате, негромко напевая песенку.

Выкупав сына, Сабрина снова уложила его в кроватку и некоторое время с ним разговаривала, называя его всевозможными ласковыми именами.

Когда мальчик заснул, она дала волю слезам.

— Я хочу одного, мой маленький, — говорила она, всхлипывая, — чтобы ты позволил маме себя любить.

6

После скоропалительного отъезда Николаса Сабрина на протяжении недели никуда не отлучалась из дома, посвятив все свои силы и время уходу за сыном. Кроме того, она не могла отделаться от мысли, что Николас может передумать и вернуться, и ждала этого. Хотя бы для того, чтобы бросить ему в лицо, что между ними все кончено, и восстановить тем самым урон, который он нанес ее самолюбию.