Сачлы (Книга 1)

Растерявшись, чувствуя, что сердце нырнуло куда-то в глубину, Рухсара вырвалась, быстро сняла все банки, сложила их в чемоданчик, туда же швырнула комок ваты, флакон со спиртом. Едва ли она сейчас сознавала, что делала, - все движения были привычно механическими, заученными еще в медицинской школе.

- Вы уходите, ханум? - воскликнул Субханвердизаде с неподдельной жалостью: добыча-то все-таки ускользнула...

- Да.

- Очень хорошо, очень хорошо!.. Вы превосходный медицинский кадр, ценный специалист. Я рад, что вы приехали в наш городок, что я познакомился с вами. Теперь мы избавились от услуг таких невежественных, грубых медицинских кадров, как знакомая вам Гюлейша... - И добавил: - Кстати, а какая у вас зарплата?

- По тарифу! - Рухсара пожала плечами.

- Понимаю отлично, что по тарифу, но я не этим интересуюсь, я хочу знать, сколько же приходится на руки?

- Триста.

- Всего триста! - Субханвердизаде всплеснул руками. - Этого очень мало... И наверно, приходится помогать семье?

- Да, конечно, приходится, - девушка не знала, радоваться ей или горевать от этих настойчивых вопросов. - Сестры-школьницы. Братишка. Мама.

- Разве ваша матушка не работает? - удивился Субханвердизаде.

- Да, не работает.

- Но почему, почему?.. Труд украшает человека. Энгельс писал, что труд, собственно, создал человека. Если есть какие-либо затруднения с работой, я незамедлительно напишу в Баку, чтобы вашу маму устроили на приличную работу.

Рухсара всхлипнула, зажав рот платком.

- Пять месяцев назад маме трамваем отрезало руку. Чадра в колесах запуталась!

- Бедняжка, бедняжка! - с трогательным видом произнес Субханвердизаде и опять попытался ухватить девушку за руки, притянуть к себе, но Рухсара отступила на шаг от кровати. - Но ведь можно же устроить детей в приют, а маму в дом инвалидов.

- Никогда не соглашусь на это! - Голос Рухсары зазвенел непреклонной решимостью.

- Та-ак! - Субханвердизаде покровительственно крякнул. - Я не ошибся в вас, Сачлы-ханум, у вас действительно чистая душа, любвеобильное сердце... Мы увеличим ваш оклад, э-э-э, вдвое, будете получать шестьсот рублей!

- Можно работать в две смены? - радостно спросила девушка и благодарно взглянула на него.

- Ну, зачем же! - мягко произнес Субханвердизаде, бросив из-под ресниц на осчастливленную девушку нежный взгляд. - Конечно, если... э-э-э... потребуются ночные визиты, ну вот как сегодня, то вы же не откажетесь?

- Еще бы! - вырвалось у Рухсары.

- Вот видите!..

"Он совсем не такой, каким показался мне сперва, - подумала растроганная девушка. - Он добрый, с открытым большим сердцем!.. Да, только такому человеку и можно доверить пост председателя!"

И, прошептав: "До свидания!", она вышла из комнаты.

"Будь ты не Сачлы, а Дашдемир (Дашдемир - камень, железо; в данном случае звучит "твердокаменная" - ред.), все равно станешь мягкой овечкой!". Субханвердизаде прищелкнул пальцами.

Ежась от студеного ветра, Рухсара быстро шагала, почти бежала по темной улице, и ее пугало, что каблуки слишком уж громко стучали по тротуару.

Но вот, слава богу, и больница.

У калитки ее поджидала продрогнувшая Гюлейша.

- Где же ты пропадала, девушка? - запела злорадным голоском она. - Я проглядела все глаза, тебя высматривая. И в больницу забежала, и в комнатку к тебе заглянула, - нигде нету, словно в просяную бусинку превратилась, в щель закатилась, валлах!..

У Рухсары от гнева вздрогнули ноздри, но она сдержалась, молча прошла мимо.

- А ты, девушка, зафорсила, задаваться стала! - фыркнула Гюлейша. Подумаешь, ей доверили ставить банки самому председателю!

С балкона послышался хриплый, будто отсыревший от затяжного дождя голос Баладжаевой.

- Ай, Гюлейша, кто это там? А-а?..

- Кому же быть, как не Сачлы!

- Откуда же ее несет в такую позднюю пору? - изумилась Ханум.

- От председателя исполкома.

- Тшшш! - ахнула Баладжаева. - Послушай, милая, быстро же она нашла дорогу в тот дом!.. - Перевесившись через перила, Ханум издевательски воскликнула: Браво, девушка, хвала тебе, молодчина!

Гюлейша насмешливо протянула:

- Она ставила председателю банки! Понимаешь... Ханум, ба-ан-ки-и!..

- Да продлит аллах жизнь человека, придумавшего эти банки! - расхохоталась Баладжаева, видя, что теперь беда ее миновала. - Ловко ж эта девчонка нашла дорогу к истине! Как говорится, застрели гуся, и котел твой переполнится. Чем миндальничать с бедняками, ставь банки самому старшему начальнику, садись ему на шею, - пускай верблюд носит тебя, а ты посмеивайся!..

Задыхаясь от слез, Рухсара пробежала мимо сплетниц, закрылась на ключ в своей темной комнатке и упала на койку.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Кеса чувствовал себя отвратительно: облизывая ложку снаружи, он не заметил, как давга пролилась ему на рубаху.