Сад

Председатель нажал звонок, призывая к тишине и порядку. Желнин посоветовал Вере:

— Не глядите на тех, кто, кроме инструкций, ничего не хочет знать. А инструкции-то, слушайте, всё время подправляются новаторским опытом передовиков…

Прознав обо всём, что произошло на совещании, Забалуев временно приунялся. «Пусть забавляется, — мысленно разрешил он, — до поры до времени… покамест голову не сломит на выдумках». Но чуть не каждый день наведывался к опытному участку.

Вера догадывалась об этом то по свежим следам колёс в дорожной пыли, то по росе, сбитой с травы, которой заросла межа возле бора. Эти подсматривания выводили её из себя, особенно злили свежие лысинки, остававшиеся после вырванных стеблей. «Образцы берёт, — негодовала она. — Кому-то отвозит. Наверно, Девяткину». Однажды она попеняла Забалуеву. Тот сразу же осадил:

— Хочешь бесконтрольно работать? Ишь, ты какая! А председатель на что поставлен? С меня за всё — первый спрос. Другая на твоём месте сама привозила бы образчики: вот, дескать, Сергей Макарович, погляди, полюбуйся на мои труды, на достижения! Да спросила бы совета, как у природного пахаря…

Уборку опытного гектара начали тридцатого июня. Теребили одним махом и посконь и матёрку, на которой только-только начало наливаться зерно.

— Ну, девка, — покачал головой Забалуев, — я гляжу, с твоего урожая блин не подмажешь!

— А я от первого урожая не обещала семян, — отвела упрёк Вера. — Выращивала только на зеленец — на волокно.

Чесноков, приглашённый Сергеем Макаровичем для составления акта, с глубокомысленным видом перебирал снопики, взвешивал на руке, измерял рулеткой высоту, отдирал волокнистый слой и пробовал на разрыв.

— Скоро ты насмотришься? — торопил Забалуев. — Выскажись «за» или «против».

— Здесь не собранье. И дело непростое. Тут требуется всесторонне… — тянул Чесноков, не привыкший делать оценки первым, без оглядки на «вышестоящих». — Если с одной стороны посмотреть, то… в Сибири земли много. Зачем здесь два урожая? А если, в то же время, с другой… смело задумано. Я уже подчёркивал на занятиях кружка. Новаторство у нас поощряется. А от практической стороны дела тоже никуда не уйдёшь…

— Ну, — махнул рукой Забалуев, словно опустил семафор, способный преградить путь вялому пустословию, — у тебя сегодня каша во рту. А по мне — лучше редька с квасом, чем каша. — И отошёл от него. У Веры спросил: — По твоим выкладкам, когда требуется пахать-боронить? К завтрему? Порядок! Мы тебе за ночь всё сварганим. Сей, матушка! Сей.

И грубоватая ирония, и неумное подзуживание, и довольно прозрачное опасение: «А чёрт его знает, чем оно кончится?» — всё смешалось в последних словах Забалуева.

— Конечно, посею! — отозвалась Вера. — И вот также приглашу на уборку.

Но не только к утру, а даже к обеду коноплянище не было вспахано. Забалуев объяснил это десятком неотложных дел. Боясь упустить время (каждый час был дорог!), Вера уже решилась посеять без вспашки, но тут Сергей Макарович сделал великодушный жест:

— Сей по парам. Полоса — рядом, земля — лучше твоей. Чего тебе ещё? Отхвати гектар и сей.

И Вера посеяла коноплю в паровом клину.

Глава двадцать восьмая

1

Ранним июньским утром, возвращаясь из далёких горных районов, Андрей Желнин заехал в Луговатку, но Шарова не застал дома. А поговорить с ним было необходимо…

Весна выдалась трудная. До половины мая холодные дожди сменялись снегопадами. Сев шёл медленно. Из районов поступали тревожные сводки. В краевой газете завели «доску почёта». Первым там появилось имя Забалуева: раньше всех посеял пшеницу! А в Луговатке семена всё ещё лежали в зернохранилище.

— Нам нужен хлеб, а не сорняки, — говорил Шаров. — Уходят сроки? Нет. Посеем скороспелку. Вызреет.

Луговатка тянула вниз районную сводку, а та — краевую. Векшина предупредила Шарова. Он не прислушался. Через день от него потребовали: начинайте сеять! Он попрежнему стоял на своём:

— Ещё раз ударим по всходам сорняков. Пролущим. А уж после того, в тёплую землю. Здесь мужики сев пшеницы заканчивали к Николе-вешнему…

На сторону Векшиной встал Неустроев: «Срыв сева!» В газете появилась статья: «Не в ладах с агротехникой». Райком объявил Шарову выговор…

Последняя декада мая была солнечной. На луговатские поля пришли из Глядена тракторы с сеялками. Забалуев торжествовал:

— На буксир взяли Шарова! На буксир!

На пятый день был закончен посев не только пшеницы, но и всех остальных культур…

Что у них сейчас? Каковы всходы?

До чего же хороша Чистая грива! Всякий раз Желнин останавливает машину и отходит в сторону. Перед ним — бесконечный разлив хлебов, вверху — голубое небо с белыми парусами облаков. В пору летних дождей с Чистой гривы видно на десятки километров, где идут ливневые тучи, где бушуют грозы. Даже в осеннюю непогоду эта грива не кажется такой серой, как равнинные левобережные просторы…

Сегодня Желнин спешил в город: в 12 часов — заседание бюро. Но он не мог не задержаться здесь на несколько минут. Водитель повернул машину, и они помчались вдоль Чистой гривы.