Сад

Тим отмахнулся от давешней ветки, которая совсем уже подлезла целоваться, - ветка шарахнулась, и сухонький серый кузнечик прошуршал в воздухе. И вновь заверещали, запиликали птицы, кубарем покатилось за воздушной волной солнечное и лиственное месиво, и вновь забрался под рубаху, под мышки теплый воздух.

А кузнечик - вот он, сидит на брючине, кривых очертаний тень качается и то накроет его, то отскочит, и кузнечик поползает, пошевелит лапками, озаренный и прозрачный, и тускло заблестят его выпученные слепые глаза. "Вот механика, мама родная! - думалось Тиму. - Прозрачные прям коленки! Вот это механика! Вот это я уважаю - какое чудо, а!" Тим покачал головой:

"Ай-я-я-ай... А этот остолоп бронзовый, это же - глядеть невозможно, дурной тон!.. Так бы вот научиться делать, елки-палки! А то - тоже мне, создание ума человеческого!"

- Па-ашел! - махнул Тим на кузнечика, и тот, фыркнув, отлетел, и Тим разглядел, как в кружеве лежалых гнилых листьев на земле семенит часовым механизмом паук-сенокосец, и еще раз покачал головой: "Механика!.."

Наконец он собрался с духом и встал - хорошо было сидеть в тени, рассиделся, понимаешь, разнежился!.. Кружку вложил обратно в манипулятор инструментальщика и вздохнул:

- Пойду, пожалуй... - И добавил, подумавши: - А ты шагай, милейший, кружечку на место поставь! А после притащи на кострище маленький топор, понял?

Кибер ожил, мигнул удовлетворенно, поворотился и почесал с кружкой по тропе, заискрился сквозь листья своими многосложными конструкциями. А Тим поглядел ему вслед и пошел в обратную сторону вдоль стены сарая, где было душно и тесно, и круглые кусты крыжовника прижимались к двум сонным окошкам. За сараем шелестели яблони, а в прорехе темной их листвы, вдалеке, в пустынной знойности воздуха мелко и многочисленно шевелились гигантские клены. Они смотрели поверх сада, поверх яблонь, видели пустыню, им в лицо выдыхала она свой жар, - они смотрели вдаль.

Угол одного окошка был небрежно заклеен паутиной, и в самой тени и пыли на мускулистых ногах притих бархатный крестовик - это успел заметить Тим, проходя. И, как обычно, самый нахальный, растопорщенный куст цапнул его за рубаху, а Тим привычно ругнулся:

- А... а, сатана!..

И опять в яблонях заворочался ветер, листва зашушукалась, хихикнули и сместились сияющие мухи перед лицом, а куст махнул на него веткой и нагло прижмурился.

Освобождение! Туман в голове! Господи, да неужто он просто так, гуляя, будет выходить из вымытого зеркального здания и будет идти затем по твердому и чистому тротуару? А? Да еще в новых серых ботинках, только что купленных и дивно пахнущих кожей!

"К черту! - думал Тим. - Именно, к черту! Сколько можно?.. Я хочу к людям! Ну в самом деле!"

Заметались и пропали махонькие золотоглазые насекомые.

"Надо же - одни глаза да крылья. В чем там душа жива?"

Но загадка оставалась. Откуда они здесь, черти окаянные? Он привез только семена. Только. Киберы и контейнеры, сброшенные с орбиты, были первоначально и непорочно стерильны!

Откуда же здесь живность? - возникает вопрос, законный вопрос. И птицы, заметьте себе! Совершенно уж неясно. Вон одна - завозилась, сломала сучок и поскакала под куст. И не разглядел, что за птица, как пропала она в зелени сада.

"Но... - перебил сам себя Тим, - вернемся к нашим барашкам. Я ведь лечу на Землю, к людям. Так, по-моему. Автоматам и киберам управиться здесь самим ничего не стоит, и все будет чудненько..."

Сад слабо шевелился под ветром, поблескивал летучей тенью. Было знойно, деревья стояли плотно и неделимо, только кое-где вопросительно гнулся толстый сук или кусочек ствола неподвижно глядел корой сквозь сомкнувшиеся листья, и яблони пропадали друг за другом, и пропасть горячего сизого воздуха отделяла от них высоко и пустынно стоящие клены.

"А делаем очень просто, - Тим подошел к воткнутой в землю и оставленной так лопате, - ракета у меня на ходу? На ходу! Вещей мне, собственно, и не надо никаких. Сегодня же вечером, нет... нет - завтра утречком и - в добрый путь! А? Правильно я говорю? Правильно!"

Он шагал дальше, втыкая и выдергивая прихваченную лопату и кивая своим мыслям. Лопата звучно входила в землю, рассекая листья одуванчиков и осота.

"...Только прорыхлить надо кое-где да сучья пожечь у ангара... Хотя киберы сами могли бы! Чего им делать еще, лоботрясам?" И он опять выдыхал из легких лишний воздух.

Лица его коснулась паутинка. Он смахнул ее, моргнувши. Шелест усилился; вдали звучно зацокала, свистнула и пропала неизвестная ему птица, а по земле, поднимая и шевеля траву, полз черепахой кибер-ороситель. Он волочил тонкий шланг и явственно сопел, и насекомые мелькали над ним и вспыхивали вдруг отчаянно искрами.