Сад Дьявола

Ракеты сбили более двух десятков самолетов, а орудия с ревом разорвали еще шесть торпедоносцев по правому борту. Затем был обнаружен одиночный «Эвенджер» приближавшийся на малой высоте на направлении двадцать на корму, и установка быстро повернулась, направляя на него два шестиствольных 30-мм орудия, похожих на руки робота. Снаряды ударили в «Эвенджер», рухнувший в море огненным шаром, и установка развернулась, чтобы атаковать «Хэллкэт», пытающийся сбросить на корабль 227-килограммовую бомбу. Горящий «Эвенджер» на короткий момент скрыл «Летучую мышь», и 454-килограммовая бомба ударили в корму «Орлана», пробив тонкий корпус из алюминиевых сплавов и композитных материалов. Бэйнс так и не увидел попадания. Он уже повернул домой, но слышал переговоры своих товарищей и понял, что кто-то добился попадания. Он сложил пальцы на удачу, надеясь, что это была его бомба. В этот день ему везло.

* * *

«Орлан» сотрясся от удара, поднявшего облако грязно-коричневого дыма, заволокшее всю корму корабля. Эсминец дернулся от удара, завалившись вправо, а затем выровнялся. Скорость заметно упала. Бомба прошла прямо через корпус, пробив три отсека, и взорвалась на уровне главной палубы, сбросив с площадки вертолет и вызвав бушующий пожар. Замедление хода было вызвано потоком осколков, пронесшимся вниз и ударившим по валам на несколько палуб ниже. Они прошли почти через весь корабль. Еще три метра, и они пробили бы подводную часть корпуса.

Это был почти смертельный удар, но «Морской орел» все еще был жив. Начальник инженерной части Еременко ощутил взрыв, когда работал в инженерной части. Он сумел доставить одну из специальных боевых частей на стенд для проверки, и занимался ручной работой с тремя техниками, когда взрыв сотряс корабль. Это была мучительная работа. Техники полагали, что капитан приказал подготовить боеголовку для использования в разгорающемся сражении, но Еременко знал худшее. На этот раз она предназначалась не для американцев. Нет… Она предназначалась для нас. Для всех нас.

Ему было тяжело смотреть им в глаза, и происходящее все больше его нервировало. Оставалось сделать только одно — подключить боеголовку на стенде к системе управления огнем корабля, но по очевидным причинам он не хотел делать этого при остальных.

— Так, здесь все, — сказал он. — Судя по всему, мы получили серьезные повреждения. Проверьте, что там можно сделать. Я закончу сам.

Когда они вышли, он вернулся к работе, извлек провода, ведущие к детонатору боеголовки, и соединил их с панелью системы управления огнем, после чего переподключил кабели, ведущие к системе управления запуском шахты номер десять к боеголовке на испытательном стенде. Теперь команда на запуск вызовет не старт ракеты, а детонацию боевой части.

Звуки борьбы с пожаром на корме корабля выворачивали его наизнанку. Они вели борьбу за живучесть корабля. А он тихо переключал провода, обрезая линии жизни каждого члена экипажа, и готовился сжечь их всех.

Еременко знал Ельцина более пятнадцати лет и служил с ним на двух других кораблях. Он знал, что это был трезвомыслящий и не терпящий дурости человек, обладающий здравым рассудком. Капитан понимал, к чему все шло. Это была простая арифметика — американцы преодолели систему обороны корабля за счет простой численности. Господи, подумал он. Они прошли прямо через ядерный гриб, чтобы добраться до нас. Что это за люди?

Это были люди, который только что выиграли долгую четырехлетнюю войну на Тихом океане, унесшую 36 миллионов жизней[13]. Они сказали, что придут за ними, и они пришли, умирая, но оставаясь полны решимости поразить поставленную цель бомбами и торпедами. Еременко знал, что корабль не продержится еще и пятнадцати минут.

Он взял трубку системы внутренней связи, вызывая капитана.

— Все готово, товарищ капитан, — сказал он. — Все было замкнуто на П-900 номер десять. Мне пришлось обесточить шахту и перенаправить сигнал системы управления запуском на стенд. Если вы дадите команду на пуск ракеты номер десять… — На другом конце линии царила мертвая тишина. Затем раздался голос Ельцина. Слабый, убитый, словно тяжесть ответственности за жизни каждого на корабле и жизней всех их потомков взалилась на его плечи.

— Я понял, Еременко.

Начальник инженерной части заметил, как заморгало освещение. Если они потеряют ход… Что тогда?

* * *