Сад Дьявола (ЛП)

Сообщение было отправлено, и он начал ждать, пока старшие офицеры решат его судьбу. К счастью, в Амори нашлись умные головы, и вскоре ему было приказано вернуться на базу. Он был рад этому, несмотря на то, что был готов к опасности и даже смерти ради защиты своей родины. Но не следовало сражаться с драконом при помощи ножа, подумал он. Потребуется не менее, чем броненосный крейсер, чтобы противостоять кораблю, который он видел в бинокль. Нет… И этого будет мало. Нужен будет броненосец… Много броненосцев. Это был самый грозный корабль, который он когда-либо видел в своей жизни.

* * *

— Они отворачивают, капитан, — Роденко знал, что Карпов это видел, но хотел убедиться, что капитан понимает, что корабли больше не приближались к ним. — Не думаю, что они намереваются атаковать.

— Верно, Роденко, вы правы. Они просто хотел посмотреть на нас, и то, что они увидели, произвело должное впечатление. Без сомнения, они вернутся и расскажут о морском чудище, и это именно то, что нам нужно на данный момент. Страх — мощное орудие и инфекционное заболевание. Я повернулся к ним бортом, чтобы они увидели наш профиль, именно по этой причине.

— Похоже, это небольшие миноносцы, капитан.

— Согласен. Что же, они не будут представлять для нас угрозы, если не приблизятся. И на данный момент, у них, похоже, не хватает духу попытаться. Отлично. Теперь мы идем на юг.

— На юг, капитан? Я полагал, мы направимся к Токио.

— На севере нет японских баз, стоящих упоминания. Основные базы их флота находятся на юге, в Куре и Сасебо. Я намеревался посетить Йокогаму и Токио, но думаю, что нужно решить вопрос с японским флотом прежде, чем я прибуду к императору. Пока они считают, что у них есть флот, способный противостоять нам, они не прислушаются к тем требованиям, которые я намерен огласить в Йокогаме. Сначала мы направимся на юг и покажем наш профиль этим людишкам, а дальше посмотрим, что они решат с этим делать.

— Я понял, товарищ капитан. Рулевой, курс 185, - он понял намерения Карпова, но испытывал нехорошее предчувствие и глубокое сожаление.

Капитан мыслил правильно, подумал Роденко. Но относительно японцев он ошибался. Они больше, как люди, чем он мог себе представить.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ ТОГО

«Услышьте судьбу свою, о жители Спарты широких просторов…

Ибо силу его не сдержит ни сила ни львов, ни быков.

Сила против силы, и он силу Зевса имеет,

И потому он не будет испытан…»

— Видение Оракула, согласно описанию Геродота

ГЛАВА 22

Когда-то этот крепкий самурайский род из южной провинции Сацума именовали «спартанцами Японии». Упадок, приходящий с властью и привилегиями, не затронул их, так как Сацума никогда не была богатым регионом, и самураям приходилось работать в поле, как простым крестьянам, чтобы вырастить урожай риса, необходимый для выживания. Крепкие и дисциплинированные, эти люди были словно высечены из камня, постоянно поддерживая себя в форме в военном отношении, подобно грозным спартанцам Древней Греции.

В каждой деревне провинции имелась своя Гоцу, самурайская организация, набиравшая всех молодых людей в возрасте 15 лет. Там им прививались добродетели храбрости и необходимости стойко переносить тяготы, а также сила воли как путь достижения и того и другого. Старшие постоянно проверяли их, вынуждая противостоять своим страхам и преодолевать трудности.

Протяженная и опасно неприкрытая береговая линия также вынуждала род заниматься развитием морского дела. Когда иностранные дьяволы впервые прибыли в Японию на удасных уродливых железных кораблях, Сагумо приняли к сведению силу, которую давали эти машины. В частности, были сделаны некоторые очень важные выводы, когда вражеский флот показался на горизонте у побережья Сацумы.

Он родился в 1847 году, получив имя Тугоро до совершеннолетия, наступившего весной 1860, когда он получил взрослое имя Хейтатиро Того. Он вступил в свою Гоцу, тренируясь и учась каждый день, подобно тому, как спартанские юноши подвергались испытаниям, дабы превратиться к закаленных воинов. Он участвовал в патриотических фестивалях своей Гоцу, выступая на мероприятиях, посвященных трагической гибели «сорока ронинов» и другим трагическим историям, подобно тому, как древние греки отмечали истории «Иллиады» и «Одиссеи».