Сад имени т. с.

Папу решили дожидаться в старом доме, вместе с мамой. Глеб ходил из комнаты в комнату, светил своим фонарем. Мама села возле печки и долго не могла ее затопить. За три недели печь отсырела, через трубу навалило снегу, так что огонь не загорался. Сначала пришлось долго жечь бересту и бумагу, Васька сдирал обои на кухне и приносил маме. Постепенно тонкие лучинки занялись, потом пошли дрова потолще. Глеб устал бродить по дому, мы все собрались у открытой печи, принесли дрова и на них сидели, смотрели на огонь. Сашка заснул у Глеба на коленях. На улице шел снег, и в доме немного тоже. Как быстро портится дом без хозяев, вот уже и дыры на крыше и в потолке появились. Но сейчас это даже радовало: получалось, что мы одновременно и в доме, и под снегом. Можно было просидеть так всю ночь, но тут открылась дверь, и вошел Дед Мороз. Папа, конечно, просто в костюме Деда Мороза.

– С Но-овым го-одом!

Сашка немедленно проснулся и запрыгал вокруг него, Васька начал бегать кругами. Папа достал из мешка елочные игрушки, мишуру, свечки, цветы. Мы украсили печку, развесили мишуру на окна, и дом стал немного похож на наш прежний крепкий дом, где мы встречали все праздники. Только слегка темноватым в этот раз выдался праздник, с одним только фонариком, с одной только печкой. Вдруг на улице загрохало, засверкало. Это наступил новый год, и все наши соседи из шестнадцатиэтажного дома, знакомые и незнакомые, вышли на улицу праздновать.

– Хорошо, что мы оставили дома Тишку, а то бы он испугался этих салютов, – сказал Глеб.

Мама грустно посмотрела на него, на папу, на всех нас. Несколько раз. Но взгляд ее становился все веселее и веселее. Она улыбнулась и сказала:

– С Новым годом! Я рада, что мы все вместе и что наш Дед Мороз не опоздал.

И мы все закричали:

– С Новым годом!

– Ура!

– С новым домом!

Папа достал из кармана бенгальские огни. Мы зажгли их от дров в печке, как делали всегда. Сашка снова заснул, и папа нес его до нового дома на руках, хоть ему и трудно было удерживать одной рукой – другой-то он опирался на блестящий посох. А одеяло несла я, это же мое приданое.

Невозможный ящик

Когда стоишь на нашем балконе, со всех сторон тебя толкает и дергает ветер, а мама из комнаты держит за куртку, чтобы ты не улетел. Постоять и посмотреть с такой верхотуры очень хочется, но мама боится, что мы упадем. Нас четверо, а у нее только две руки, и она не пускает всех сразу. А если взрослых дома нет, то нам и вовсе не разрешается выходить на балкон. Взрослые – это кто? Вот Глебу весной четырнадцать, ему дадут паспорт, значит, он тоже взрослый. Но мама считает, что пока еще нет, до совершеннолетия он ребенок. Не малыш, по ее словам, но пока ребенок. Правда, когда она ругает его, всегда говорит:

– Ты же взрослый!

– То маленький, то взрослый, вы бы остановились на чем-то! – однажды крикнул Глеб, когда они с мамой ругались из-за уборки.

Очень он нервничает и волнуется, когда его называют ребенком, у него даже все лицо покрывается прыщами. В последний раз такое случилось, когда мы переезжали. Что говорить, это всем далось нелегко. Соседи советовали нам нанять специальную машину для перевозки вещей. Но папа сказал, что это несколько странно – беспокоить людей ради каких-то трехсот метров. Сами всё перетаскаем. Так и сказал: несколько странно.

Три дня мы туда-сюда ходили, за вещами и обратно, чаще даже не ходили, а бегали. Надо было переехать в эти три дня, не растягивать, допустим, на неделю. Нам сказали, что потом приедет специальная машина, которая начнет ломать дома. Но она не приехала до сих пор, зато в деревне отключили электричество и все остальное. Мы уже три недели живем в новом доме, а из окон нашей с Сашкой комнаты и кухни видим свою деревню.

Мы с Глебом носили вещи после школы. Васька сидел с Сашкой, потому что болел и не учился. Мама работает то утром, то вечером, в свободное время она упаковывала и приносила вещи в новую квартиру. У папы куча работ, и он пытался успеть забежать домой между ними. Но в конце концов поступил хитрее всех. Раздал несколько ящиков и коробок соседям, и когда кто-то из них переезжал, то они и их увозили на машине. Он бы мог сам отвезти на нашей серой Фросе, но она, как назло, была сломана и никак не хотела чиниться. Папе никто не мог отказать, такой он обаятельный. Правда, мы не запомнили, кому что досталось. И до сих пор иногда соседи во дворе просят нас передать папе, чтобы зашел и забрал дрель, старые дырявые валенки или тяжелючий ящик непонятно с чем.

– Что там может быть? – говорит наш папа и отправляется в соседний подъезд. Никто не знает. Папа звонит Глебу и просит его прийти помочь, ну и меня можно захватить заодно.