Сад изящных слов

После того как состоялся разговор под глициниями, ему приснилось, что он летает. Такао давно не видел таких снов. В нём он превратился в большеклювую ворону. Грудь и руки от плеч до пальцев покрылись выпуклыми, крепкими, налитыми силой мускулами, каждый взмах крыльев расталкивал воздух, как мощный гребок — воду, он мог свободно и легко лететь куда ему вздумается. В небе выстроились вереницы плотных кучевых облаков, а сквозь просветы между ними к земле тянулись лимонно-жёлтые солнечные лучи. Далеко внизу он мог разглядеть знакомые подробности токийских пейзажей, от крыши собственного дома и горок с качелями на детской площадке до офисных кухонь, выглядывающих в окна. Он миновал Коэндзи, затем Накано, проскользнул между небоскрёбами в Ниси-Синдзюку и наконец увидел знакомый японский сад. В этот момент облака дружно разразились градом капель. Земля быстро намокла, а дома, дороги и деревья засверкали под пробивающимися то тут, то там полосами света. А затем глаза Такао-вороны заметили два раскрытых зонта. Один, прозрачный, двигался по узкой тропке от ворот Синдзюку к беседке, второй, багровый, направлялся туда же от ворот Сэндагая. Два человека хотят переждать дождь. Но куда деваться ему? Он растерялся от неожиданности, а потом решил — вот же, туда! — сделал круг над садом и направился к радиомачте на небоскрёбе в Еёги. И по пути поднимался всё выше и выше. Облака расступились. У него появилось ощущение, что дождь стихает, и вместе с тем — что он вот-вот проснётся.

И как только Такао проснулся, он снова взмолился о дожде.

— Ещё набэ[37], Такао-кун?

— Возьми побольше водяного шпината, Такао. Ты молодой, тебе полезно. Не стесняйся.

Голоса Ёко и Сяофэна звучали с двух сторон, как из стереодинамиков, оба настойчиво подсовывали ему добавку.

«Почему считается, что раз ты молодой, то сможешь съесть сколько угодно?» — с трудом отправляя в почти доверху набитый желудок кусочек краба, думал Такао. И мысленно сообщил горке обломков крабовых панцирей, громоздящейся на столе: «Какие-то слишком пресные для Сяофэна слова».

Зато всё, что тот приготовил, было просто объедением. Эти блюда китайской кухни не значились в меню ресторана, и Такао не знал их названий, но каждое из них — нежное, тающее во рту крабовое мясо, острая похлёбка с креветками и клёцками, обжаренная ветчина с толстыми ломтиками дыни и даже по-простецки отваренные кружочки горькой тыквы — обладало на редкость свежим и богатым вкусом.

«Тут не то что готовить — продукты подбирать замучаешься», — прикинул Такао. Он вовсе перестал понимать, зачем его сюда позвали.

— Признавайся, Такао-кун, ты в семье младший. У тебя ведь есть старший брат? — спросила Ёко. На ней было платье без рукавов, почти полностью открывавшее ослепительно белые плечи.

— Да, есть. На одиннадцать лет старше.

— Значит, ему двадцать шесть? Что он за человек?

— Работает в компании мобильной связи, занимается продажами. Немножко легкомысленный, — ответил Такао, искоса поглядывая, как Ёко сквозь сомкнутые губы втягивала пасту из крабовой печени.

«Обольстительная женщина», — подумал он. Ловко ест и сексапильно выглядит. Сквозь её кружевное платье лимонного цвета просвечивали бёдра. Зачёсанные на одну сторону волосы наполовину закрывали правую щеку, и потому Такао особенно бросались в глаза движения её красных губ. Своей броской, взрослой внешностью она немного напоминала Рику-сан. И полностью отличалась от той женщины из дождливых дней.

— Что, Ёко, хочешь, чтобы тебя с ним познакомили? — потягивая шаосинское вино[38], насмешливо спросил Сяофэн таким тоном, будто разговаривал с младшей сестрой.

— А давайте! Разница в возрасте самая подходящая. И я буду рада заполучить такого младшего братика, как Такао!

— Вообще-то, у него уже есть девушка, — поспешно вмешался Такао. Но тут же подумал: «А я-то что беспокоюсь?» — и выразительно уставился на Сяофэна: мол, что с твоей любимой Ёко-сан происходит? Тот не обратил на него внимания и с невозмутимым видом продолжал цедить вино.

— Да-а? Вот жалость. Тогда и я с горя выпью. Да что там — напьюсь! — весело сказала Ёко.

— Выпьешь, значит... — Сяофэн поднялся с места и отправился на кухню за рюмкой. Заметив его нетвёрдую походку, Такао наконец сообразил, что тот пьян.

«Что же тут происходит?» — снова мысленно спросил он у крабовых панцирей.