Сад изящных слов

Вот и сегодня, спустя три недели, мы собирались встретиться в облюбованном нами баре, но там случился наплыв посетителей, мест не нашлось, и жившая неподалёку Нацуми предложила переместиться к ней. По дороге мы заскочили в винный магазин, потом в кулинарию за продуктами, и вот после стольких лет я вновь очутился в её квартире.

Звонок от Юкари в списке входящих я заметил, когда мы истребили основную массу купленного пива и закусок и переключились на найденное в домашних запасах красное вино. Открыл непонятно зачем свой мобильник и увидел, что она звонила два часа назад. Тут я вспомнил, что около недели назад сам обещал с ней связаться. Но забегался на работе и как-то запамятовал. Обязанности в школе распределились так, что в будние дни, помимо уроков, на мне висело множество административных дел, а в выходные я тащил на себе то занятия в секциях, то соревнования, то ещё какие-нибудь мероприятия. Сейчас я был занят даже больше, чем когда торговал недвижимостью.

— Что, девушка? — раскрасневшаяся от выпитого Нацуми, хитро улыбаясь, показала на меня пальцем.

Я оставался трезвым. С нескольких банок пива я при всём желании не пьянел.

— Не-а. Говорил же, мы расстались ещё до начала триместра.

Нацуми разочарованно хмыкнула, поднялась на ноги и, зевая, сказала:

— Сварю-ка я кофе, что ли. Курить иди на балкон.

Теперь и в её квартире курить запрещено? Пока она шла на кухню, я смотрел ей в спину, а затем, решив, что лучше подчиниться, вышел на балкон. Половину его площади оккупировал внешний блок кондиционера, и этот тесный закуток можно было назвать балконом только по бедности. Я заметил, что бетон влажный, а ливший ещё недавно дождь прекратился.

«Никакого покоя: то иди, то перестань», — пожалел я его, зажигая сигарету и глубоко затягиваясь. Глянул в сторону и увидел, что на кондиционере одиноко стоят маленькое деревце в горшке и розовая лейка. У меня вдруг мелькнула мысль, что я со всеми поступаю нечестно, и я замотал головой, чтобы её отогнать: «Конечно же, нет!» С Юкари мы расстались, а Нацуми просто друг, от которого я не могу отделаться. К тому же Юкари, наверное, беспокоится, как продвигается процесс увольнения. Я должен ей позвонить не столько как её бывший парень, сколько как коллега по работе. Выбрав в записной книжке телефона строчку «Юкино, Юкари», я нажал кнопку вызова.

Я и сейчас хорошо помнил, как два года назад Юкари Юкино впервые вышла на работу в нашей школе.

— Меня зовут Юкари Юкино, я назначена на должность учителя родного языка и литературы. Это моя вторая школа, до этого я три года работала в Кокубундзи[55], но по-прежнему считаю себя всего лишь начинающим специалистом. Я надеюсь многому научиться у моих старших коллег и расти вместе с моими учениками.

«Она умеет себя подать», — первым делом подумал я. Внешне она ничем особенным не выделялась — средней длины волосы, тёмно-синий костюм, но именно это подчёркивало отменное чувство стиля. Её личико, казалось, могло целиком уместиться у меня в ладони, кожа была снежно-белой, глаза — большие и как будто влажные, а худые плечи, тонкие руки и ноги, хотела она того или нет, заставляли обратить внимание на её пышную грудь. Голос, дрожавший от волнения, звучал нежно, как у школьницы. Она, как бы сказать... походила на секс-куклу. Я и сам понимал, насколько отвратительно такое сравнение, но, пока я на неё смотрел, этот образ ещё прочнее засел в моей голове. Где-то я такое видел в Интернете — прекрасный пустой сосуд, воплощающий извращённые мужские фантазии о женском идеале и лишённый собственной воли. Слушайте, это добром не кончится. Её же ученики ни в грош не будут ставить. А парням она запросто вскружит голову.

Но вопреки моим опасениям, на деле Юкари оказалась образцовой, всеми любимой учительницей. Она всегда улыбалась, никогда не жалела сил и, хотя умения ей не доставало, своей честностью и скромностью без труда завоёвывала расположение окружающих. Об её уроках также отзывались хорошо. Учителя в муниципальной старшей школе, как правило, всего лишь следят за усвоением программы, спущенной из министерства образования, но Юкари, похоже, по-настоящему любила свой предмет. Она рассказывала ученикам, как в юности спасалась в мирах литературных произведений, и её старательное изложение, подкреплённое личным опытом и страстью, вызывало у ребят живой отклик. Во всех без исключения классах, где родной язык преподавала Юкари, повысился средний балл. За ней, разумеется, увивались парни, но, судя по долетавшим слухам, она для каждого находила подходящий и действенный способ отвергнуть ухаживания и не сильно при этом обидеть.

В общем, со всей очевидностью Юкари намного лучше подходила на роль учителя, чем, например, я.

«Вот и прекрасно», — искренне думал я всякий раз, когда видел её в школе, окружённую учениками. Так гораздо лучше, чем если бы из-за нового преподавателя на нас посыпались неприятности.

А вот у Юкари обо мне, напротив, сложилось самое неприглядное впечатление.