Сад камней

— Какие же? — допытывался Антон. — Только, умоляю, не говори мне, что мне будет трудно добиться ее руки! Знаю я таких кукол.

— Нет, Соня — не проблема, трудности в другом. Во-первых, сам Шереметьев, ее папаша, еще несколько лет точно протянет. До того, как он сыграет в ящик, ты наследство не получишь. Во-вторых, тебе всегда придется считаться со мной. Даже если фирма будет записана на тебя, я буду управлять ею. Усек?

— Да пожалуйста! Я и не рвусь ничем управлять.

— Вот и славно, — кивнул Виктор.

— Эй, я еще не согласился! Первый пункт меня как раз напрягает. Что если этот дед решит дожить до глубокой старости?

— Ну, начнем с того, что ты будешь жить в шоколаде уже после свадьбы с богатой наследницей. Что же до деда… Что-то мне подсказывает, что долго он не протянет.

Антон тут же испуганно поднял руки:

— Так, стоп! На мокруху я не подписывался!

— А тебя об этом никто и не просит! Слушай, просто займись Соней Шереметьевой, а остальное я беру на себя! Тогда, ручаюсь, дольше десяти лет ее папаша не протянет.

Антон все еще делал вид, что сомневается, но Виктор чувствовал: он согласится. Он был готов к этому с тех пор, как услышал, какое состояние маячит за спиной у Сони, все остальное — просто условности.

Новый план понемногу начинал формироваться.

* * *

Когда это противостояние только начиналось, ему казалось, что вокруг столько возможностей. Но время шло, варианты рассыпались один за другим, а решения по-прежнему не было.

Виктор с самого начала не слишком надеялся на суд. Допускал, что может получиться, но не делал на закон основную ставку. Суды были нужны ему скорее для того, чтобы задержать вступление завещания в законную силу — и избавиться от проблемы по имени Кира Лисова раз и навсегда.

Но избавиться не получилось. Все, кого он посылал за ней, оказались бесполезны. Ну, напугали они ее, и что с того? С такими деньгами она быстро нервишки восстановит! А он, получается, целое состояние потратил зря…

В суде у него был бы шанс, если бы они выступили все вместе. Да куда там! Его активно поддерживали мать и Антон. Татьяна Шереметьева сразу заявила, что ей это не нужно. Покойный муж оставил ей небольшую сумму, ей этого было достаточно. Скорее всего, эта хитрая крыса понимала, что ей доля в фирме все равно не достанется, и не хотела бороться за чужие интересы.

Соня на словах была на их стороне, но как доходило до дела, у нее то голова болела, то сил не было.

Надя могла бы изменить ситуацию. Так ведь с этой стервой не договоришься! Она, кажется, даже рада была, что Шереметьев такое провернул.

И вот последнее заседание приближалось, Виктор должен был проиграть — и он не знал, что делать дальше. Это печалило не только его: Антон не мог сейчас сидеть дома, он приехал к нему на работу и теперь метался по офису, как раненый зверь.

— Все пропало! — причитал он. — Поверить не могу! Я столько лет живу рядом с этой дурой — а ради чего?

— Рано отчаиваешься.

— Да? А по-моему, самое время! Что нам еще остается?

— Принять временное поражение, — признал Виктор. — Подчеркиваю: временное!

— Это еще что должно означать?

— Нам придется признать ее право на наследство. Но справится ли она? Возможно, уже через месяц она сама захочет нам это все отдать!

— А если нет?

— Если нет… Через два месяца ее может и не быть. Все мы не вечные!

Времена, когда Антон пугался таких намеков, давно прошли. Он слишком многое знал — и слишком многое делал сам, чтобы бояться замарать руки. Однако вдохновленным он все равно не выглядел.

— Сомнительная стратегия. Сдается мне, что если мы проиграем сейчас, то проиграем совсем.

— Давай еще ты не будешь капать мне на нервы, а? Ты же знаешь, я не люблю пустую болтовню!

— А это не пустая болтовня, — возразил Антон. — Я поддерживаю твою идею о том, что она должна исчезнуть. Я просто говорю, что это должно произойти до последнего суда.

— Ага, размечтался! Ты ведь прекрасно знаешь, что я все для этого сделал, но наша прекрасная наследница оказалась удивительно живучей.

— Хочешь что-то сделать хорошо — сделай это сам.

— Прибереги народную мудрость, — поморщился Виктор. — Не важно, кто пойдет туда — я, ты, триста спартанцев. Все мы дружно осядем у дверей! Дом, который построил Шереметьев, — крепость. Никто туда не проникнет, если Лисова этого не захочет, двери можно открыть только изнутри!

— А если поджечь эту конуру к чертовой матери?

— Отсидится в убежище, как при нападении наемников, только и всего. Да и не так-то просто поджечь дом, встроенный в холм! Тоха, ты меня знаешь, я обычно не спешу сдаваться…

Я и сейчас не спешу. У нас просто нет выбора!

Возразить Антону было нечего. Он не привык разрабатывать стратегии, он всегда полагался на Виктора — и вот он впервые увидел, как его обошли. Да еще и кто — старик, которого больше нет в живых!

После недавнего спора тишина в кабинете казалась почти пугающей. И когда эту тишину разрезал звонок телефона, Антон и Виктор невольно вздрогнули.

Номер оказался незнакомым, однако это ничего не значило, поэтому Виктор ответил сразу.

— Слушаю.