Сад Лиоты

Нора держала свой конверт так, словно в нем притаилась змея. Энни впервые видела ее такой растерянной, даже напуганной. Дядя Джордж что-то бормотал, поминая Господа. Дрожащими руками мать открыла конверт и начала лист за листом просматривать бумаги. Сначала с хмурым, потом с несколько смущенным видом, и, наконец, когда она все поняла, силы покинули ее и она расплакалась.

— Ваша мать была замечательной женщиной. — Чарлз Рукс положил руки на стол и сцепил пальцы. — Она сообщила мне. что покупала эти акции много лет назад по совету одного своего доброго друга, надо заметить, очень мудрого и дальновидного человека, и долго хранила их у себя дома. Несколько недель назад она принесла их мне. Миссис Рейнхардт понятия не имела, сколько они сейчас стоят. Когда я назвал их стоимость, она попросила меня включить их в свое завещание.

Дядя Джордж принялся читать вслух:

— «Standard Oil». «Proctor and Gamble», «Coca-Cola», «DuPont», «Bethlehem Steel». «AT&T». — Он покачал головой. — «Goodyear», «Ford», «General Motors»… — Дочитав список до конца, он долго сидел с опущенной головой и закрытыми глазами, прежде чем заговорил снова. — Мы должны поставить на могиле мамы надгробие. Что-нибудь по-настоящему красивое.

Нора всхлипнула и, выронив из рук бумаги, закрыла ладонями лицо.

Дядя Джордж вздрогнул:

— Я не хотел сказать ничего такого… — Он с недоумением взглянул на мистера Рукса. — Как ей это удалось? Не думаю, что у нее было много денег.

— Мне представляется, она вкладывала в покупку этих акций по несколько долларов на протяжении всех лет своей работы.

Бабушка Лиота работала в течение многих лет.

Нора положила бумаги в конверт с таким видом, словно видеть их было выше ее сил, потом дрожащей рукой провела по лицу и вытерла слезы так, как это делают маленькие дети. Увидев все это, Энни поняла, что бабушкино наследство только усилило проснувшееся у ее матери чувство вины. И она очень сожалела об этом, ведь бабушка Лиота всего лишь пыталась показать, как сильно она любила свою дочь.

О, Господи, поймет ли мама это когда-нибудь?

Первым поднялся со своего кресла дядя Джордж. Он протянул руку Чарлзу Руксу и поблагодарил его с таким чувством, словно это поверенный по делам его матери преподнес ему такое сокровище. Потом он обратился к Энни, и в его голосе прозвучало раскаяние.

— Прости меня, я вел себя отвратительно. Я должен был держать себя в руках. — Он посмотрел на часы. — Ну, мне пора. — Сделав несколько шагов к двери, он остановился. — Нужно ли мне идти на кладбище, чтобы выбрать надгробие? Я мог бы подъехать завтра.

— Бабушка говорила мне, какое она хотела бы, дядя Джордж. Я сама позабочусь об этом.

— Попроси, чтобы мне прислали счет.

Затем поднялась Нора. Конверт с документами она держала в левой руке, но не стала протягивать руку Чарлзу Руксу. Энни направилась вместе со всеми к выходу, не вполне осознавая, что произошло.

— Мисс Гарднер, — окликнул ее юрист. Она остановилась в дверях и вопросительно посмотрела на вышедшего из-за стола Чарлза Рукса. — Это принадлежит вам. — С этими словами он вручил ей папку с документами на дом бабушки Лиоты, коротенькую записку, где ее рукой был написан номер лицевого счета, адрес банка и номер ячейки, а также ключ. Внизу записки Энни прочитала: «Книга пророка Исаии 40:27–31». Она поблагодарила поверенного и вышла, чтобы догнать у лифта мать и Фреда.

Пока спускались на лифте на подземную стоянку, Фред держал Нору за плечи, а Энни молчала. Уже садясь в свою машину, припаркованую рядом с машиной Фреда, она сказала:

— Мне очень жаль, что так получилось с домом, мама. Я вовсе не хотела, чтобы бабушка оставляла его мне.

— Не извиняйся, Энни. Ты ее любила. И это намного больше всего, что сделала для нее я. — Мать подняла голову, и Энни прочла муку в этом взгляде. — Тебе не за что извиняться. — Она почувствовала, что сердце ее матери, размягченное сознанием собственной вины, теперь просто разбито.

— Ох, мама, — заплакала Энни и обняла мать, понимая, как ей больно.

Энни была потрясена, когда увидела небольшую коробочку, в которой лежал прах Лиоты Рейнхардт. Коробочка выглядела не больше обувной и весила несколько фунтов. Владелец кладбища сообщил ей, что звонил Джордж Рейнхардт и сказал, что оплатит или памятник, или урну, или то, что выберет Энни, но она ответила ему, что, выполняя волю бабушки, уже оплатила простую кремацию без прощания. Она сделала это раньше, чем дядя Джордж решил расщедриться.

«Мы поставим ей красивое надгробие».

Бабуля, тебе понравилось бы, если бы над тобой стоял огромный камень? Или несколько мраморных ангелов с громадными крыльями? Они могли бы играть на арфе!Неожиданно для себя Энни улыбнулась.