Сад лжи. Книга 1

— Так вот, больше чтоб я от тебя таких слов не слышал, договорились? Это скверные слова. Как на стенах станций в подземке. Тебе ведь нравится Бобби Ли, да?

— Конечно. Он такой милый.

Отец Бобби был владельцем «Мандарин Гарден» на Оушн-авеню — семейство Ли занимало там весь третий этаж.

— Если ты употребляешь слово «косоглазый», то тем самым включаешь сюда и его. Для таких, как мы с тобой, тоже есть всякие прозвища. «Уоп», «Гини», «Даго», «Мик»…

Розе сделалось стыдно.

— Я не хотела сказать ничего плохого, — извиняющимся тоном произнесла она.

— А ты что, думаешь, я этого не знаю? — спросил Брайан, ероша ей волосы.

Только тут Роза окончательно поняла, почему ей так не нравилась новая подружка Брайана. Дело, конечно, не в ней как таковой. А в том, что она наверняка пересекла в отношениях с Брайем некий рубеж, даже не рубеж. Это была стена! Да-да, Берлинская стена секса.

Боже, как надоело Розе стоять перед этой стеной. При этом все время представлять себе, что делают за стеной другие, перешагнувшие из детства во взрослый мир.

К числу этих «других» относились Брайан (предположительно) и Жоржетта (безусловно).

— Поцелуй меня, Брай, — попросила она удивившим ее саму будничным тоном, словно предлагала: «Давай сыграем в черви».

— Что? — ошарашенно спросил Брайан, словно она по меньшей мере предлагала ему вымазать дезодорантом статую святой Девы Марии.

— Все-таки будет лишняя практика, — попыталась она объяснить. — Чтоб не выглядеть совсем уж круглой идиоткой, когда все будет по-серьезному. Ты только скажи, если я что сделаю не так. Для этого ведь и существуют лучшие друзья?

— Ну, не совсем. — В его голосе больше не было удивления, скорее смущение. — Но, видишь ли… Ну ладно. Вреда от этого, думаю, не будет.

— Мне как, сидеть или лежать? — Роза вдруг заволновалась. Губы и язык сделались шершавыми, как наждачная бумага. «Интересно, Брайан заметит? А, неважно, — решила она. — Все равно поцелуй не настоящий, а так, для практики».

Брайан, казалось, встревожился.

— Оставайся на месте, — приказал он. — И если какой-нибудь парень станет говорить, что ты должна лежать, не слушай его, поняла?

Роза закрыла глаза и стала ждать. Но ничего не происходило. Открыв глаза, она увидела, что Брайан, нахмурившись, в упор глядит на нее.

— Не так. Ты же вся зажата. Расслабь губы.

— Мне что, улыбнуться?

— Нет, ты же не фотографируешься.

— А неплохо было бы. Моментальный снимок на память для семейного альбома. Мой первый поцелуй.

— Учебный, — поправил он.

Брайан наклонился к ней. Она чувствовала его дыхание на своем лице, теплое, слабо пахнущее мятными леденцами. Затем губы Брайана нежно прикоснулись к ее губам. Роза почувствовала, словно она в лифте, и кабина ухнула вниз на целых три этажа.

Что-то мягкое и бархатистое прижалось к ее зубам. Да это же кончик его языка! Она приоткрыла губы, чувствуя, как внутри разливается горячая волна.

Когда он оторвался от нее, оба они едва могли дышать.

— Брайан, — прошептала она, и голова ее кружилась так же, как в тот раз, когда они тайком притащили сюда бутылку красного вина и распили ее. — О, Брайан…

— Господи, Роза, прости. Я не хотел… — Он взял ее лицо в свои ладони: она заметила, что они дрожат. — Я не хотел, чтобы так вышло.

— Поцелуй меня снова, — потребовала она. — На этот раз по-настоящему.

«На этот раз» поцелуй вообще не кончался. Брайан опрокинул ее на матрац. Роза внезапно ощутила странную тяжесть. И влагу между ногами. Похоже, как если бы у нее начались месячные. О Матерь Божья, неужели у Марии с Питом так все и начиналось?

— Господи, Роза, — простонал Брайан, словно испытывая самую натуральную боль.

Его рука между тем добралась до ее груди и крепко сжала. Она чувствовала его горячие потные пальцы под своей накрахмаленной полотняной блузкой. Конечно, Розе было известно, что это грех. Сестры растолковывали им, что даже прикосновение к груди — грех. Но почему-то, когда это делал Брайан, в этом не виделось ничего дурного. Рука, лежавшая сейчас на ее соске, была той же самой, что держала ее руку, когда она в тот первый день пошла в школу.

А Брайан между тем целовал и целовал Розу — его губы касались ее горла, волос… Дыхание Брайана было прерывистым, горячим — казалось, он сам не верит в реальность происходящего. Неуклюже орудуя рукой под блузкой, он попытался расстегнуть лифчик.

И тут Розу обожгло: «Да ведь он же никогда до этого момента ничем подобным не занимался. Он не знает, что надо делать!»

Испытывая новый прилив нежности, она дотянулась до застежки и помогла ему с ней справиться.

Брайан застонал, вжимаясь в нее всем своим телом.

При этом он гладил ее груди, и Розе казалось: еще немного — и она растает от жара его руки. Правда, в душе жил страх. Ей было слишком хорошо. Значит, это грех. Не может не быть грехом! Она постаралась слегка приподняться, чтобы одернуть юбку. Тут Брайан весь разом напрягся и приглушенно застонал.