Сад лжи. Книга 2

В комнате сделалось холодно: лучи заходящего солнца переместились и ушли куда-то за перегородку. Сильвия попыталась встать, но ноги дрожали и не слушались ее. Все виделось ей как в тумане, словно она смотрела через ветровое стекло, покрытое дождевыми струями. Комната поплыла у нее перед глазами.

И тут произошло самое невероятное.

Она почувствовала, как Никос потянул ее к себе, прижал к груди сильными руками. Грудь его тяжело вздымалась. По лицу текли слезы.

— О, Сильвия… Бедная моя Сильвия…

«Неужели возможно такое чудо?» — подумала она, пораженная и благодарная.

Слова Никоса, казалось, облегчили ей душу, и теперь она могла хоть отчасти успокоиться. Он понял ее! Он простил ее! И если так поступил он, то, может, тогда и она сумеет хоть немного простить себя.

Голосом, который шел откуда-то из самых глубин его существа, Никос произнес:

— Слава Богу. Слава Богу. Мой ребенок. Моя дочь. Мы найдем ее, Сильвия. И вместе расскажем ей обо всем. Еще не поздно…

«Нет-нет! — запротестовало все в ней. — Он не понял».

То, что говорил Никос, представлялось ей невозможным.

Она должна была рассказать ему… Но слова не шли с языка. Самой себе она казалась невероятно хрупкой. Как сосуд — одного неосторожного движения было достаточно, чтобы он разлетелся на тысячи осколков. Ей хотелось кричать, в ярости обрушить кулаки на этого человека. Но она не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Ей оставалось только смотреть на Никоса беспомощно, с отчаянной мольбой в глазах.

Но нет, это вина не Никоса, а ее!

«Господи, помоги мне! — беззвучно произносили ее губы. — Это я дала ему возможность уничтожить и себя, и обеих моих дочерей».

27

Парень в черной кожаной куртке сверкнул на Рэйчел глазами:

— Да кто вы такая в конце концов! Рассказываете мне тут о моей старухе. Да это ж мой ребенок у нее в животе! Я сам знаю, как мне позаботиться о Тине!

— Черта с два, вы это знаете! — не удержалась Рэйчел.

Она тут же откинулась на спинку вертящегося кресла — взбешенная, потерявшая над собой контроль.

«Перестань немедленно! — упрекнула она себя. — Ты не имеешь права так распускаться. Твое дело — твердо отстаивать интересы своей пациентки».

Но последние несколько недель Рэйчел чувствовала, что ходит по туго натянутому канату. Напряженная, встревоженная. Готовая взорваться из-за любой мелочи.

«Что ж, — напомнила она себе, — так оно и есть. Я действительно иду по канату. Дэвид поклялся мне отомстить. Он говорит, что в истории с Альмой виновата только я одна, и настраивает всех в больнице против меня».

Ах вот в чем дело, дошло до Рэйчел. Просто этот наглый парень напомнил ей Дэвида, хотя внешне совсем на него и не похож. Но что-то в его черствости, в полном пренебрежении к судьбе своей девушки, роднило его с Дэвидом.

Парень встал из-за стола и угрожающе распрямил плечи. Ноги его были широко расставлены, словно он приготовился к драке. Спадающие на прыщавый лоб сальные черные волосы придавали ему воинственный вид.

Рэйчел тоже вскочила на ноги. Она смотрела прямо ему в глаза. Нервы ее были натянуты как струны.

— Не время строить из себя невесть какого героя, — резко бросила она ему в лицо. — Ваша подруга явилась ко мне, потому что попала в беду. Серьезную беду, чтоб вы знали. Она может потерять ребенка. Поэтому я требую от вас откровенного разговора. Вы оба употребляли наркотики?

— Да ни в жизни… — глаза парня поплыли куда-то в сторону, и он облизнул пересохшие губы.

— Но я видела пятнышки от уколов на ее руках. Она, правда, говорит, что это было уже давно, хотя мне они вовсе не кажутся старыми. А что скажете вы, Эйнджел?

— Я уже сказал, леди. Тина и я, мы с наркотиками завязали.

Рэйчел обогнула свой стол, с трудом протиснувшись в узком пространстве между стеной и шкафчиком с картотекой. Остановившись прямо перед Эйнджелом, она почувствовала застарелый запах табака и пота.

— Не верю я вам, — твердо заявила Рэйчел, стараясь заставить его посмотреть ей в глаза.

— А не веришь, так иди тогда к трепаной матери.

По лбу у Рэйчел растекся теплый плевок — лицо Эйнджела перекосилось в гримасе ярости. Он продолжал изрыгать грязные ругательства.

— Не твоего дерьмового ума это дело, поняла? — Бешенство превратило его глаза в узкие щелочки. — На чужую территорию не лезь! А то, подумаешь, явилась тут и взялась нас, местных, учить, чего нам надо делать. А мы и без тебя знаем — ученые! — Улыбка обнажила его кривые нечищенные зубы, напоминающие бутылочные осколки. Эйнджел сделал еще полшага вперед — теперь вонь из его рта стала невыносимой. Своим грязным ногтем он с издевательской нежностью провел по ее щеке, процедив: — Знаешь, чего я думаю? Ты просто завидуешь нашим девочкам! Потому что они все брюхатые, а ты нет. У тебя и трахальщика, наверное, нету. А если и есть, то детишек все равно по нулям? Хочешь, я и тебе брюхо сделаю, как Тине? Ну как, леди?

Внутри Рэйчел что-то оборвалось. На один краткий миг все для нее перестало существовать, кроме страшного гула в ушах. Перед глазами повисла красная пелена.