Сад надежды

Удивительно: дом выглядел как прежде, разве что немного обветшал и выцвел. Слева двойная арочная дверь вела в библиотеку, где стояли высокие книжные шкафы. Напротив библиотеки – гостиная с огромным камином в центре. Вестибюль по площади был не меньше городской квартиры Чарити.

– В последние годы проводились некоторые ремонтные работы. Все гарантийные талоны и список исполнителей ваш дедушка хранил в шкафчике на кухне.

Чарити подошла к стене и провела ладонью по штукатурке.

– Я помню этот шкафчик, – сказала она и поняла, что улыбается. Она опасалась, что будет чувствовать себя незваной гостьей, самозванкой. И что теперь дом отвернется от нее, как когда-то она от него отвернулась.

Однако ничего подобного не случилось. Оштукатуренная стена была прохладной на ощупь. Указательный палец уперся в трещину. Трещины были всегда. Может, эта трещина новая. Или старая. Какая разница? Теперь все принадлежит Чарити. И трещины, и все помещения от стены до стены, от пола до потолка. Внезапно ей захотелось взять в руки тряпку. А еще чистящее средство, бумажные полотенца и ведро. Возникла острая потребность мыть, чистить, скрести. Заботиться о доме. Вернуть ему гордость и блеск.

Наверное, она произнесла это вслух, потому что Эмили ответила:

– Все необходимое для уборки на кухне. Ваш дедушка…

Чарити, осмелевшая от новой перспективы, обернулась и посмотрела ей в глаза:

– Как вы обращались к нему?

– Простите?.. – Эмили заморгала. То ли не поняла вопрос, то ли удивилась, что серая мышь вдруг обрела голос.

– Как вы обращались к моему дедушке? Мистер Бакстер? Или?..

– Джордж. Он настоял, чтобы я называла его по имени.

– Хорошо, – кивнула Чарити. – Так и продолжайте. Не нужно каждый раз говорить «ваш дедушка». Как будто он посторонний человек.

Эмили поджала губы.

– Джордж следил за тем, чтобы в доме было все необходимое для уборки. Миссис Криди кое-что докупила для вас. Миссис Криди в последние годы помогала Джорджу по хозяйству. Джордж страдал артритом, ему было тяжело одному. Луиза Криди стала дня него хорошей помощницей и другом. Она сейчас гостит у сестры в Небраске и вернется через несколько месяцев.

Сразу же все приятные мысли о доме, окнах и чайках ухнули в пропасть. Ревматоидный артрит. Даже думать не хотелось о том, что эта болезнь делает с суставами.

– Я не знала…

А хотела знать? Что бы это изменило?

– Когда вы виделись в последний раз?

– Три года назад, на Рождество. – Чарити проглотила комок в горле. – Я послала ему билет, и дедушка прилетал в Нью-Йорк. Он скрывал свою болезнь. – Она вспомнила нарядные витрины, снег, рождественские огни. Они гуляли, и он часто тер ладони одна о другую, осторожно обхватывал кружку с горячим какао или дымящимся кофе. Теперь она поняла, что у него ныли суставы. А тогда посчитала просто привычкой.

– Он очень любил вас.

Чарити перевела взгляд на Эмили. Я тоже любила его, мысленно произнесла она.

Они обходили дом, а эхо повторяло голоса и звуки шагов. Через вестибюль в гостиную, потом в библиотеку и снова обратно. Сразу за вестибюлем находилось одно из самых любимых Чарити мест в доме – большая обеденная зона, обрамленная массивными белыми колоннами. В начале века здесь устраивали вечеринки. С одной стороны стоял огромный обеденный стол, а все свободное место предназначалось для танцев. Чарити с дедушкой нашли фотографию прежних владельцев особняка, сделанную в двадцатые годы, – мужчины в однотонных темных костюмах, женщины в свободных платьях и жемчугах до талии. Фото завораживало. Чарити так и сказала деду – вот бы войти внутрь! И тогда дедушка со своим братом Гарольдом, который часто гостил у него летом, передвинули массивный стол в то же самое место, где он стоял на снимке. Затем дед попросил бабушку включить музыку погромче, и копия фотографии – в версии 1995 года – была готова. Бабушка набросила Чарити на плечи скатерть с кистями, завернула на талии и достала из шкатулки жемчуга.

Чарити пошаркала ногой по гладкому мрамору.

– Дедушка обычно говорил, что мы стаптываем полы.

Эмили остановилась.

– Что?

– Он любил танцевать. – Чарити наклонила голову. – Спорим, вы не знали?

– Нет, – усмехнулась Эмили. – Меня он точно на танец не приглашал.

Чарити обхватила себя за плечи, покачиваясь из стороны в сторону. В памяти звучало эхо давно умолкшей музыки.

– Здесь мы танцевали. – Она прошла в центр. – Прямо здесь.

Эмили огляделась.

– Так вот почему обеденный стол сдвинут в сторону… Меня это всегда удивляло.

Чарити кивнула, довольная тем, что знает про дедушку больше Эмили. Как внучке Джорджа, ей казалось несправедливым, что в семейные тайны был посвящен посторонний человек и ничего личного не осталось.

Они продолжили обход, и Эмили нагружала Чарити всевозможными необходимыми сведениями.

– Одно из окон в гостиной не открывается. Если вы распорядитесь, я свяжусь с мастером. У Джорджа был знакомый столяр.