Сад нерастраченной нежности

— Будь уверена, мама, я передам ему все твои комплименты вместе с приглашением, — усмехнулась Дэнни, наблюдая, как Джим стремительно меняется в лице.

— Я хочу знать заранее, что из еды любит этот молодой человек, — деловито поинтересовалась женщина.

— Будем считать, что он любит мясо, кофе и пиво. Но чтобы не ошибиться, пусть еще будут фрукты, овощи и минералка, — насмешливо проговорила Даниэль, которой разговор стал казаться не просто затянутым, но и лишенным смысла.

— А рыбу? Джим ест рыбу?

— Кто не ест рыбу? Приедет, узнаешь… — утомленно промямлила Дэнни, рискуя вновь обидеть свою чувствительную мать.

— У тебя с ним роман? — громогласно огорошила ее в отместку миссис Моррисон.

— Как сказать… — неопределенно ответила Дэнни, остерегаясь смотреть в сторону Джима.

— Мне всегда казалось, что ты от него без ума, — с наслаждением добила миссис Моррисон.

— Возможно, я просто без ума, — смущенно проговорила Дэнни, мысленно проклиная телефонную связь.

— Не лукавь, дочка. Я помню, как ты всегда ехидно отзывалась о его чувствах к Лейле Роббинс…

— И после этих слов я должна рваться домой?! — поспешила она прервать поток материнской откровенности. — Все! Пока, мама. Позвоню позже. А то Джим не смотрит на дорогу, прислушиваясь к твоим афоризмам.

— Постой, дочка! Папа хотел поговорить с тобой. Даю ему трубку… Ты будешь разговаривать с Даниэль, Джордж?

Дэнни отключила телефон. Она решила воздержаться от каких-либо реплик по поводу состоявшегося в присутствии Джима разговора. Джим тоже хранил молчание. Чем дольше длилась тишина, тем сильнее нервничала Дэнни. В конце концов, девушка не выдержала и произнесла свою коронную фразу:

— Прости…

— За что теперь ты извиняешься? — ухмыльнулся Джим.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось это выслушать… Похоже, моей маме труднее всего далось понимание, что я собираюсь пригласить друга. Чувствую, они с отцом уже успели поставить на мне крест, — неловко пошутила Дэнни.

— Все родители одинаковые, с незначительными поправками, конечно. Ты думаешь, моя мама иначе воспринимает мои перспективы на брак? Увы. Только почему ты не сказала своей матери правду?

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Дэнни.

— Почему ты не ответила честно, когда она спросила, роман ли у нас? — вызывающе посмотрел на девушку Джим.

— А что я, по-твоему, должна была ответить? — пожала плечами она.

— Сказала бы, что у нас многообещающее начало, — произнес Джим и описал рукой широкий жест.

— И это был бы честный ответ? — усомнилась Дэнни, но все-таки мечтательно откинула голову на спинку сиденья.

— Видишь ли, Дэнни, ни я, ни ты, оба мы не знаем, что у нас там впереди. Но поворачивать назад я не собираюсь. Раньше надо было, теперь уже поздно. Даже если момент и можно считать не вполне подходящим, но сдаваться из-за суеверий и мнительности я не собираюсь.

Дэнни посмотрела на своего спутника с нескрываемым восхищением.

— В тебе говорит желание, которое очень скоро может оказаться утоленным. Хотела бы я знать, что ты скажешь потом.

— Это обещание? — походя спросил он, убавив скорость. — Почему молчишь? Ответь…

Дэнни внимательно следила за каждым его движением. Джим съехал с колеи, отстегнул свой ремень безопасности, и она послушно последовала его примеру.

— Я сознаю, что момент неподходящий, женщина… Но все-таки…

Он склонился к Дэнни, она подалась к нему.

Начав с нежного прикосновения губ, в следующий миг они оба утонули в поцелуе, сочившемся огненным нектаром страсти. Пальцы Даниэль утопали в курчавых волосах Джима, она чувствовала его руки на своей спине, на своей талии, наконец, на бедре…

Целовать любимого — ни с чем не сравнимое наслаждение.

В ее жизни случались разные поцелуи. В юности Даниэль Моррисон не воспринимала себя иначе как нелепой девочкой, в компании которой парни только скучают. Со временем она освоила приемы самозащиты. Таковыми стали иронические выпады в сторону парней и шутливая самокритика. В то время как другие сверстницы учились общаться с молодыми людьми, Дэнни отчаянно делала вид, что ее это не интересует, искренне веря в то, что настоящая любовь сумеет разглядеть ее даже сквозь эти отталкивающие доспехи нарочитого безразличия. Потом же, когда кто-то намекнул девушке, что годы уходят и молодость не бесконечна, она несколько раз пыталась уловить быстротечные ласки… Чувствовала ли она при этом хоть что-нибудь, кроме отвращения к себе и мужчине, которому позволила лишнее? Увы…

Хотела бы она перечеркнуть весь предыдущий опыт?

— Обожаю твои волосы, — словно опьянев, прошептал Джим. — Люблю твой взмах головой, когда ты откидываешь их назад. Как атлас… Так бы и гладил их…

И снова он целовал ее, пока Дэнни не стала задыхаться от волнения.

— Малышка Дэнни, что с тобой?

Даниэль всегда считала себя очень ревнивой. Девушка знала, что это яркий признак неуверенности в себе. Она боялась дать своей ревности волю, и потому все темные чувства кипели глубоко внутри, выходя на поверхность лишь отвращением к себе. Сарказм матери, слова Лейлы, толкнувшей ее к Джиму… нескольких мыслей-сомнений хватило, чтобы отчаяние вновь овладело ею.