Сад радостей земных

Они вышли на улицу, и он повез ее в поселок. Было уже поздно, Клара прямо чуяла, как поздно. Может, отец уже вернулся… Глухая тяга к этому человеку, от которой выло все тело, не проходила, а стала еще нестерпимей, когда Клара подумала, что с ней будет, если отец уже дома.

Она отворила дверцу машины. В свете фар тучей толклась мошкара.

– Дать тебе денег на новую сумочку?

– Не надо.

– Я думал, тебе этого хочется.

Кларе ничего подобного и в голову не приходило. Ей стало совестно, даже в жар бросило. Чуть помолчав, он медленно проговорил:

– Послушай, если захочешь со мной повидаться, пока я не уехал… приходи завтра. Только лучше не надо.

Она кивнула и побежала к дому.

В голове шумело от страха. Никогда еще она ничего подобного не делала, никогда не заходила так далеко. Видно, ею завладел тот самый бог, который вселился в священника – заставил пронзительно и яростно кричать, заставил метаться взад и вперед там, в церкви. Бог вырвал у него рыдания и стоны отчаяния… теперь Клара понимала, каково ему было, священнику.

Она бежала вдоль длинного, приземистого барака – домой. И тут остановилась. Их дверь была отворена, в комнате горел свет. Послышался отцовский голос: – Это она, что ли?

Клара чуть помешкала, не выходя на свет, потом шагнула вперед. Карлтон сидел в ногах своей койки. Клара увидела лицо Нэнси. Рузвельт и Родуэл жались за ее спиной. Карлтон поднялся, подошел к двери. Шагает очень осторожно, значит, пьяный, поняла она… – Тебя видели в таком месте, куда тебе ходить не след, – сказал он.

Лицо его было страшно. Клара не шелохнулась. Еще сам не зная для чего, он занес руку.

– Сука! – сказал он. – Вся в мать!

И накинулся на нее с кулаками. Нэнси закричала, стала звать на помощь. Клара пыталась вырваться, но куда там – Карлтон держал крепко. В окнах зажигались огни. Кто-то заорал. Карлтон сыпал бранью – Клара слышала эти слова всю жизнь, но не понимала, а сейчас поняла: они означают ненависть, означают, что тебя хотят убить. Потом отец выпустил ее. Шатаясь, он попятился назад – двое мужчин схватили его и оттащили.

– Носит их нелегкая! Дома не сидится! Вечно удирают… суки… что она, что мать! – орал Карлтон. – Нет чтоб дома сидеть, удирают, суки! Никого не любят… Клара на все плевать хотела, моя Клара…

Он заплакал пьяными слезами. Кто-то встряхнул его за плечи, стараясь привести в чувство.

– Ты нынче девчонку не тронь, слышишь? – сказал кто-то из мужчин.

– Удрала из дому… паршивая сука, дрянь, все они суки…

– Не тронь ее, Уолпол, понятно?

Его втащили в дом, уложили на койку. И он тотчас же уснул, не успела голова опуститься на подушку. Клара провела рукой по лицу и увидела на ладони кровь. Взглянула на Нэнси – и отвела глаза. Конечно же, это Нэнси была в ресторане, это Нэнси ее там видела… ну и наплевать. Во рту кровь, вот это настоящее – вкус крови во рту. Рузвельт и Родуэл, братья, не в счет. Пускай смотрят. Пускай насмехаются. И Нэнси не в счет. Отец храпит на постели, лицо у него багровое, рубаха расстегнута, видна впалая грудь и мягкий, оплывший живот – вот это сейчас настоящее, но ненадолго.

Соседи разошлись по домам. Нэнси погасила свет. Они лежали в темноте и слушали, как храпит Карлтон, и потом все уснули, кроме Клары. А она лежала и думала. Будто год за годом откуда-то издалека дул сильный свежий ветер – и наконец налетел на нее, подхватил и уносит. Вот и все.

10

Карлтон проснулся. Над ухом кто-то вопил:

– Оглох ты, что ли? Вставай!

Он открыл глаза – совсем чужая женщина кричала на него. Круглое и словно дубленое лицо ее с вытаращенными глазами казалось даже не женским, а мужским.

– Долго ты будешь валяться? Черт паршивый! Твоя дорогая доченька удрала, а нам на работу пора… скоро шесть, сдурел ты, что ли, до этих пор разлеживаться?

Он оттолкнул Нэнси и сел. Обежал взглядом комнату.

– Пошли живей, автобус уйдет, – злобно прошипела Нэнси. – Я ребят накормила, пока ты тут храпел… что с тобой только приключилось? Уж и выпить чуток не можешь, сразу с копыт долой! И ведь два дня не работал, вот смех! Заехали в этакую даль, а потом на тебе – убирайтесь, мол, не будет вам работы!

Карлтон поднялся. Со вчерашнего дня он так и не разделся, башмаки и те не скинул. В желудке затягивался тугой узел. Карлтон стоял, ссутулив плечи, наклонив голову, и слушал Нэнси вполуха, все внимание поглощено было одним – вот этим узлом в желудке. Он уже хорошо знаком, но может и взбунтоваться. А надо собраться с силами и подумать о Кларе.

– Ты что? – спросила Нэнси. И обняла его одной рукой. Он не шевельнулся. – Поглядеть – ты вроде как нездоров, – сказала она.

Карлтон легонько оттолкнул ее. Лучше не делать быстрых, резких движений, страшновато – вдруг сдвинешь с места что-то такое, чего потом не остановишь.

– Да, вот… я ж говорю, Клара-то… удрала, – сказала Нэнси жалобно и в то же время с вызовом. – Зря ты ее так отлупил, она девочка неплохая. Сам знаешь. Я ее не осуждаю, что сбежала, я и сама сбежала, эдакой подлости я ни от кого бы не стерпела…