Сад Рамы

Первым же своим официальным актом на этом посту он предложил Временному правительству провести полное физическое обследование всех граждан Нового Эдема, чтобы привести в соответствие с новыми данными все персональные медицинские файлы. Когда предложение было принято, доктор Тернер повсюду разослал биотов-Тиассо; они выполнили все рутинные исследования и собрали врачам материал для анализа. Одновременно, памятуя о великолепной информационной сети, объединявшей все больницы в метрополисе Далласа, неутомимый доктор Тернер совместно с несколькими Эйнштейнами приступил к созданию полностью компьютеризованной системы слежения за здоровьем колонистов.

Как всегда вечером, когда после прибытия «Санта-Марии» на Раму миновала третья неделя, Эпонина сидела дома одна (распорядок дня Кимберли Гендерсон успел установиться: дома она бывала лишь ночами, дни проводила или на работе, или с Тосио Накамурой и его дружками). Зазвонил видеотелефон. На экране появилось лицо Малкольма Пибоди.

— Эпонина, — застенчиво спросил он, — могу ли я тебя кое о чем попросить?

— О чем, Малкольм?

— Пять минут назад доктор Тернер позвонил мне из госпиталя. Он утверждает, что обследование, проведенное роботами на прошлой неделе, позволило ему обнаружить у меня кое-какие «аномалии». Он хочет провести более тщательное исследование.

Эпонина терпеливо ждала несколько секунд.

— Не понимаю, — сказала она наконец. — О чем же ты меня просишь?

Малкольм глубоко вздохнул.

— Наверное, дело серьезное, Эпонина. Он хочет видеть меня прямо сейчас… Ты съездишь со мной?

— Прямо сейчас? — удивилась Эпонина, поглядев на часы. — Сейчас уже почти одиннадцать ночи. — Она вдруг припомнила, что Кимберли называла доктора Тернера «трудоголиком» («он же робот, как эти темнокожие роботы-сестрицы»). Эпонине также вспомнились его удивительные синие глаза.

— Хорошо, — ответила она Малкольму, — встречаемся через десять минут на станции.

По ночам Эпонина выходила нечасто. Будучи преподавательницей, она занималась в основном учебными планами. В субботу вечером она ходила с Кимберли, Тосио Накамурой и еще с несколькими людьми в недавно открывшийся японский ресторан. Но блюда были ей незнакомы, вокруг оказались одни азиаты, к тому же, перепив, они стали приставать к ней. Кимберли ругала ее за «привередливость и индивидуализм», однако дальнейшие предложения в области общения Эпонина отклонила.

До станции она добралась прежде Малкольма и, ожидая его, все удивлялась тому, насколько, должно быть, преобразило поселок появление в нем людей. «Посмотрим, — думала она. — „Пинта“ появилась здесь три месяца назад, „Нинья“ — через пять недель после этого. А уже повсюду магазины — и на станции, и в поселке. Все признаки человеческого существования. Если мы пробудем здесь год или два, колонию нельзя будет отличить от земного поселка».

Во время короткой поездки Малкольм нервничал и много разговаривал.

— Я знаю, дело в сердце, Эпонина, — сказал он. — После смерти Уолтера у меня там все время болит. А я сперва подумал, что дело в голове.

— Не волнуйся, — ответила ему Эпонина. — Уверена: ничего серьезного.

Эпонина с трудом удерживала глаза открытыми. Уже перевалило за три часа. Малкольм спал, сидя на скамейке возле нее. «Что там делает этот доктор? — гадала она. — Обещал ведь, что не задержит нас».

Едва только они прибыли, доктор Тернер обследовал Малкольма с помощью компьютеризованного стетоскопа и, заявив, что он нуждается в более серьезных исследованиях, отвел его внутрь госпиталя. В приемную Малкольм возвратился через час. Эпонина видела врача лишь мельком, когда тот приглашал Малкольма в своей кабинет.

— Вы подруга мистера Пибоди? — прозвучал голос. Эпонина, должно быть, задремала. Когда к ней вернулась способность видеть, она обнаружила прямо перед собой прекрасные васильковые глаза. Доктор казался расстроенным и усталым.

— Да, — ответила Эпонина негромко, чтобы не разбудить уснувшего на ее плече мужчину.

— Он скоро умрет, — сказал доктор Тернер. — Возможно, недели через две.

Эпонина ощутила всем телом, как откуда-то прихлынула кровь. «Я не ослышалась? — думала она. — Он сказал, что Малкольм скоро умрет?» Эпонина была ошеломлена.

— Ему потребуется поддержка, — говорил врач.

Он помедлил, поглядел на Эпонину. Может быть, пытаясь вспомнить, где видел ее.

— Вы сумеете помочь ему? — спросил доктор Тернер.

— Я… я надеюсь, — ответила Эпонина.

Малкольм зашевелился.

— Придется его разбудить, — сказал доктор.

В глазах доктора Тернера не было заметно эмоций. Он поставил диагноз, а дальше не его дело, ему все равно. «Ким права, — подумала Эпонина. — Это автомат вроде роботов Тиассо».

По просьбе доктора Эпонина проводила Малкольма по коридору в комнату, полную медицинских приборов.

— Оборудование, привезенное нами с Земли, подбирали ученые люди, — произнес доктор Тернер, обращаясь к Малкольму. — Хотя штат у нас невелик, но диагностическая аппаратура — первый класс.

Все трое отправились к прозрачному кубу размером около одного метра. Доктор Тернер пояснил: