Сад Рамы

— Ричард, хоть ты — один из самых умных и самых созидательных людей, родившихся когда-либо на Земле, но мне не нравится, что ты принимаешь на свои плечи ответственность за всю колонию.

Ричард с энтузиазмом возвратил ей поцелуй.

— А как ты думаешь, может успеем, пока не проснулся Бенджи? — шепнул он. — Сегодня ему в школу не надо, а вчера он лег очень поздно.

— Возможно, — Николь кокетливо улыбнулась. — Во всяком случае, можно попробовать. Первое слушание у меня назначено на десять часов.

Курс Эпонины в колледже Сентрал-Сити назывался просто «Искусство и литература». Он охватывал многие аспекты культуры, которую колонисты, по крайней мере временно, оставили позади. В своих лекциях Эпонина использовала обширный и эклектичный набор источников, поощряя стремление студентов самостоятельно обращаться к тем конкретным областям, которые казались им интересными. Она всегда пользовалась учебными планами и конспектом, но при этом принадлежала к числу тех преподавателей, что корректируют изложение в каждой аудитории в соответствии с интересами студентов.

Сама Эпонина считала «Отверженных» Виктора Гюго величайшим романом в истории, а художника-импрессиониста XIX века Огюста Ренуара, уроженца ее родного города Лиможа, ценила выше всех живописцев Земли. Она включила творчество обоих своих соотечественников в лекционный курс, но тщательно скорректировала весь остальной материал, чтобы достаточно объективно охарактеризовать прочие нации и культуры.

Поскольку биоты-Кавабаты помогали ей каждый год, вполне естественно было обратиться к произведениям настоящего Кавабаты. Его повести «Тысячекрылый журавль» и «Снежная страна» послужили примерами японской литературы. Три недели, отведенные поэзии, охватили диапазон от Фроста до Рильке и далее до Омара Хайяма. Однако в основном поэтический фокус был обращен к Бените Гарсиа, не только потому, что биоты-Гарсиа повсюду присутствовали в Новом Эдеме, но и по той причине, что жизнь и поэзия Бениты завораживали молодых людей.

В тот год, когда Эпонине пришлось надеть на рукав красную повязку, раз уж в ее крови обнаружились антитела вируса RV-41, в ее классе осталось только одиннадцать учащихся. Результаты теста поставили администрацию колледжа перед трудной проблемой. Хотя директор с отвагой отражал усилия энергичной группы родителей, по большей части живших в Хаконе и требовавших «убрать» Эпонину из колледжа, тем не менее и он, и его сотрудники в известной мере подчинились поднявшейся в колонии истерии, сделав курс Эпонины факультативным. В результате число слушателей намного уменьшилось по сравнению с предыдущими двумя годами.

Элли Уэйкфилд была любимой студенткой Эпонины. Невзирая на огромные пробелы в знаниях молодой девушки (сказывались проведенные во сне годы во время путешествия от Узла к Солнечной системе), ее природный ум и жажда познаний часто радовали Эпонину. Она нередко просила Элли выполнить какое-нибудь специальное задание. И в то утро, когда класс обратился к творчеству Бениты Гарсиа, — в то самое, когда Ричард Уэйкфилд обсуждал с дочерью свое беспокойство о последствиях вмешательства в погоду, — Эпонина попросила Элли прочитать наизусть любое стихотворение из первого сборника Бениты Гарсиа «Сны мексиканской девушки», выпущенного до того, как ей исполнилось двадцать. Но прежде чем Элли начала читать, Эпонина попыталась воспламенить воображение молодых людей короткой лекцией о жизни Бениты.

— Истинная Бенита Гарсиа была одной из самых удивительных женщин, когда-либо живших на свете, — проговорила Эпонина, кивнув в сторону безразличного биота-Гарсиа, помогавшего ей в ходе обучения. — Поэтесса, космонавт, политик, мистик… вся история того времени отразилась в ее жизни, и эта судьба может вдохновить любого.

— Отец Бениты владел крупным поместьем в мексиканском штате Юкатан, расположенным далеко от художественного и политического центра страны. И единственная дочь Бенита (ее мать, индеанка-майя, была много моложе мужа) большую часть своего детства провела на семейной плантации возле таинственных руин Ушмаля. Маленькой девочкой Бенита часто играла среди пирамид и сооружений тысячелетнего церемониального центра.

— Она всегда была талантливой ученицей, но своим воображением и пылом воистину выделялась среди прочих. Первое свое стихотворение Бенита написала лет в девять или десять, а к пятнадцати годам, когда девушка поступила в католическую школу в Мериде, столице штата Юкатан, два ее стихотворения уже были опубликованы в престижной «Диарио де Мехико».[40]