«Сад» растёт сам?..

·    толпа человекообразных скотов, которым нечем заняться (т.е. у которых нет смысла в жизни, кроме получения удовольствий физиологического или психоэмоционального характера по нравам каждого из них), но у которых есть переизбыток энергии;

·    и какой-нибудь повод, который может «завести» толпу.

Но единичный разовый погром — это не предел буйства толпы человекообразных скотов. Один из исторически недавних примеров продолжительного буйства человекообразных скотов — массовые беспорядки, в конце октября 2005 г. начавшиеся в пригородах Парижа и перекинувшиеся на другие города Франции, а потом и на другие государства Европы.[171]

27 октября 2005 г. в пригородах Парижа начались волнения. Поджоги автомобилей на улицах, включая и маршрутные автобусы, поджоги магазинов, кафе, ресторанов, школ, нападения на полицейские патрули и участки — в течение нескольких дней обрели массовый характер.

В этих районах иммигранты и дети иммигрантов во втором и третьем поколении, составляют значимую долю среди населения. Многие из них — выходцы из бывших французских колоний, в том числе и традиционно-мусульманских по их культуре.

Поводом к выражению недовольства таким способом, согласно заявлениям бунтующей стороны, послужила гибель двух подростков арабского происхождения, которые в попытке спрятаться от преследовавшей их полиции, проникли в трансформаторную будку и погибли в ней в результате поражения током[172]. Официальные власти Франции, сообщая о начале волнений, опровергли факт преследования полицией погибших подростков. Тем не менее это опровержение не привело ни к чему, и спустя несколько дней волнения перекинулись на районы других городов Франции, где иммигранты и их потомки, подобно пригородам Парижа, составляют значительную часть населения и принадлежат к бедноте (по меркам Франции; по мерках этнической родины большинства из них они — богатеи).

В течение почти двух недель власти Франции практически бездействовали (что не могло не вызвать удивления у многих здравомыслящих людей, хотя аналитики СМИ к этому факту не привлекали внимания[173]), не предпринимая никаких решительных силовых мер к пресечению разгула насилия на улицах и преступлений против собственности далеко не самых богатых граждан Франции, живущих в районах, охваченных беспорядками. Чувствуя безнаказанность, как бы стихийное[174] выражение недовольства в уличном насилии и погромах имущества набирало массовость. В итоге к моменту объявления чрезвычайного положения на 11‑й день беспорядков (9 ноября) — погромщики сжигали в течение суток до 1 500 машин по всей Франции. Кроме того, начались обстрелы нарядов полиции из огнестрельного оружия уличной шпаной, в результате чего среди полицейских появились раненые; о жертвах среди погромщиков не сообщалось. В результате введения чрезвычайного положения на основании закона 1955 г. полиция получила право действовать более жёстко, а власть на местах получила право вводить комендантский час по своему усмотрению. Вследствие этих подозрительно поздно введённых мер интенсивность преступности стала спадать, и к 11 ноября количество сжигаемых автомашин сократилось примерно до 400 за ночь и полиция стала задерживать от 150 до 200 уличных хулиганов ежедневно. В последующую неделю эти показатели сохранялись. 13 ноября Франция приступила к высылке погромщиков, арестованных в ходе беспорядков, что вызвало недовольство «правоза­щит­ни­ков».[175] И в этот же день правительство Франции приняло решение о продлении режима чрезвычайного положения на три месяца, которое было подтверждено парламентом и сенатом спустя несколько дней, что вызвало новые протесты «правозащитников», как и высылка из страны иностранцев, задержанных в ходе пресечения погромов[176].

Дурной пример заразителен (телевидение постаралось), и первоначально единичные случаи поджогов автомашин и актов вандализма в отношении иного имущества, предпринятых иммигрантами в подражание разгулу бесчинств во Франции, в первую неделю ноября имели место в Бельгии, Германии, Греции.

Причём в самой французской прессе те события были — совершенно правильно — оценены как выражение концептуального краха политики французского государства, проводившейся на протяжении нескольких десятилетий и якобы направленной на создание в стране «открытого общества», в котором всем гражданам должно быть хорошо вне зависимости от их происхождения. Одна из такого рода оценок событий французской прессой приводится в статье Алена Дюамеля (Alain DUHAMEL) “Костёр французской интеграции” (“Liberation”, 9 ноября 2005 г.), перевод которой помещён на сайте ИноСМИ.Ru (сноски по тексту наши).