Сад сходящихся троп, или Спутники Иерофании. Вторая связка философических очерков, эссе и новелл

Однако частный случай, произошедший со мной и связанный со скоропостижной смертью товарища и соратника, внезапно высветил для меня некоторые грани явления, постепенно сложившиеся в моем сознании в общую картину. Каких красок в ней больше, фатальных или провиденциальных, сказать пока сложно. Хотя, разумеется, по замечательному французскому эзотерическому философу Антуану Фабру д’Оливе гармония на уровне человеческого бытия заключается в равновесии сил необходимости, человеческой воли и божественного промысла, чего, впрочем, никогда не бывает ввиду поврежденного человеческого естества. Но обо всем по порядку. Заранее оговорюсь: я нисколько не притязаю на провидческие заключения, пусть это останется моим видением или видением; оба феномена сближал между собой знаменитый ирландский поэт, драматург и Нобелевский лауреат Уильям Батлер Йейтс (1865–1939), размышляя о том, как ирреальное (трансцендентное) правит реальным и создает его.

«Возвращение Зорро»

Итак, больше двадцати лет тому назад я с великим удовольствием посмотрел фильм «Возвращение Зорро» с Антонио Бандерасом в главной роли (кстати, весьма актуальный и в наши дни в связи с происходящими событиями), из которого мне врезался в память диалог между Хоакином Мурьетой и представителями местной знати на светском приеме, устроенном губернатором, где высказывались мнения о том, что есть добродетель дворянства: позиции разделились коренным образом, – одни считали, что она состоит в обеспечении богатства и безбедного существования дам сердца, другие полагали ее на острие шпаги, и только Хоакин Мурьета (уже наученный Зорро) определил ее в искусстве предвидения и, собственно, обобщения событий, которые с большой долей вероятности при наложении условий могут происходить в человеческой истории, причем как на личностном, так и общественном уровне. Иными словами, действует некая событийная матрица, неизбежная при стечении обстоятельств и способная повторяться в жизни ли государства, или человеческих индивидов. О нечто подобном я некогда прочитал в одном из рассказов русского советского классика Юрия Нагибина, но там летчик гражданской авиации, опасающийся за полеты своей жены, создал на энергетическом уровне подобную матрицу, в которую угодил летевший с ней и многими другими пассажирами самолет: все, к счастью, завершилось благополучно. Но в нашем случае речь идет о раскрытии данных матричных состояний в рамках общей фатальности или кармы, тогда как предвидение исходит из их периодического переживания и, если угодно, излучения. Не стоит впадать в мистический сомнамбулизм Уильяма Батлера Йейтса, искусно приукрашенный словесной эквилибристикой, ведь рациональный язык более уместен для объяснения самых загадочных вещей.

Геометрия времени

А для этого, что может быть лучше геометрии. Разумеется, Неевклидовой эллиптической геометрии, гласящей по Риману, что две противоположных точки сферы и переходящих в третью могут иметь между собой, а могут и не иметь еще одну условную точку. Собственно, здесь речь идет о вероятности или невозможности того или иного события, отраженного последней точкой, поскольку эллиптическая геометрия, на мой взгляд, языком математических аллегорий отражает тот процесс, который мы именуем временем. Стало быть, оно нелинейно, и эллипс той или иной формой своей кривизны хорошо объясняет идею вечного возвращения по восходящей или нисходящей спирали. Значит, проекция вечного возвращения особо отчетливо выявляется в изгибах или на изломах эллиптического пространства времени, создавая впечатление однажды увиденного и пережитого как на общественном, так и личностном уровне: ничто неново под луной. Однако подобные явления, вписываясь в сферическую геометрию времени, подчинены своей внутренней логике и как бы выстраиваются в звенья одной цепи причинно-следственных связей. Уж во всяком случае, внешне выглядя спонтанными, они внутренне последовательны в своих акциденциях. При тщательном рассмотрении одно отражается в другом, образуя незримую голограмму сплетений фатальности кармы и необходимости. Впрочем, профаническое мировосприятие слабо улавливает аллюзии данной логичности, относя ее к совпадению, положим, двух случайностей. Пространственное время в своем преломлении не учитывается, и все представляется в линейном развитии.