Сад теней

Однако, меня не оставляла мысль о невольной вине Алисии в случившемся, ведь она была чересчур доверчива и простодушна, постоянно отвергая все мои предостережения. Несмотря на все мои обращения к ней, она проявляла глупое упрямство, продолжая играть в любовь к давно умершему человеку.

Возможно, она лгала мне; вероятно, она испытывала удовольствие от приходов Малькольма и теперь чувствовала себя виноватой. Я знала, что Алисия была именно такой женщиной — она рассматривала секс, как элемент нижнего белья.

— Ты старалась как-нибудь соблазнить его? Приглашала его к себе в комнату?

— Нет, что ты, Оливия. Не верь этому. Я ничего такого не делала. Однажды он преследовал меня во время купания и пытался овладеть мной. Я убежала от него и закричала, что если он не оставит меня в покое, я обо всем расскажу Гарланду.

— Почему же ты не сделала этого?

— Я не хотела того, что, наконец, случилось. Неужели ты считаешь, что я виновата в смерти Гарланда, а если бы я обо всем сразу рассказала ему, то смогла бы предотвратить все дальнейшие события? Ты действительно так думаешь?

— Не знаю. Может быть. А может быть и нет. Возможно, это лишь приблизило бы кончину Гарланда. — Я посмотрела на нее с презрением. — Почему ты решила рассказать мне обо всем? Ты боишься, что Малькольм может навредить Кристоферу?

— Я вынуждена была сделать это.

— Почему? Что случилось?

— О, Оливия, — замялась она. — Со мной произошло нечто ужасное.

Она снова принялась плакать.

— Перестань плакать, иначе я ничем не смогу тебе помочь. Ну, хорошо. Что же ужасного произошло?

— Я попала в беду, потому что… Мне показалось, что все призраки Фоксворт Холла собрались вокруг меня, чтобы увлечь меня в бездну.

— …потому что я беременна от Малькольма.

Я встала и подошла к окну. Я увидела, что внизу Олсен приводит в порядок изгородь, и поняла, что несмотря на все свое богатство — земли, усадьбу, двух прекрасных сыновей, невообразимое богатство, я тем не менее была одной из самых несчастных женщин в мире. Это была несправедливая, злая шутка. Мне захотелось заснуть и проснуться в отцовском доме, чтобы ни мой брак, ни смерть отца и Гарланда, ни изнасилование Алисии не преследовали меня, как тяжелый, кошмарный сон, Я подумала, что с удовольствием осталась бы старой девой и жила бы в доме отца, не зная тех унижений, которые выпали на мою долю.

— Не презирай меня, Оливия, — умоляла меня Алисия.

Я презирала и ненавидела ее. Я всегда буду презирать и ненавидеть подобных женщин.

Закрыв глаза, я пыталась прийти в себя. Я молила Бога лишь об одном, чтобы те унижения, которым подверг меня Малькольм Нил Фоксворт не превратили меня в жалкое рыдающее существо, подобное Алисии. Я медленно повернулась к ней. Она увидела мой решительный взор и села на кровати.

— Малькольм уже знает об этом?

— Да, — ответила Алисия. — Я рассказала ему обо всем сегодня утром.

— Как? Сегодня утром? Утром он завтракал и ушел прежде, чем ты спустилась в зал.

— Я не спала всю ночь. Я хотела рассказать ему обо всем вчера ночью, когда он был у меня, но он двигался словно под гипнозом и ничего не понял бы. — Она опустила глаза. — Я отправилась к нему в комнату рано утром, когда он еще спал.

— Ты была у него в комнате? — После всего, что случилось, это уже не казалось мне столь существенным, но за все годы нашего супружества я ни разу не поднималась к нему в спальню, когда он находился там. — Когда он спал? — переспросила я.

— Да. Я встала у его постели и ждала, пока он не увидит меня. Открыв глаза, он взглянул на меня, словно на привидение. Прошло еще несколько секунд, пока он понял, кто стоит перед ним. Вначале он очень рассердился, что я вошла к нему без разрешения, но ведь мне нужно было рассказать ему обо всем. Я выпалила все прежде, чем он смог что-нибудь произнести.

— И что он сказал? — спросила я, вспомнив, как спокоен и учтив был Малькольм за завтраком.

Но тут же я поняла, что это была лишь маска, его холодность и сосредоточенность, которые обеспечили ему успех в деловом мире.

— Вначале он усмехнулся, — продолжала Алисия, — но так холодно, что у меня по спине побежали мурашки. Затем он наговорил мне массу гадостей, заявив, что во всем виновата я сама. Я захотела кричать, плакать, но боялась всех разбудить. Он предъявил мне ультиматум. Я уверена, он поступит так, как сказал, если я не соглашусь. Мне страшно за себя и Кристофера.

Теперь я поняла, как долго она готовилась к этому разговору. Весь день она лежала в постели, пытаясь найти подход ко мне. Я решила помочь ей, взяв инициативу в свои руки.

— Что это был за ультиматум?

— Он хочет, чтобы я оставалась здесь и тайно родила ребенка. Затем мы с Кристофером должны уехать. Нам выплатят положенную долю наследства. Он объяснил, что деньги вложены в акции на фондовом рынке, но он продаст их и выделит средства для нас. В этом случае я смогу начать свое дело и обустроиться на первых порах.

— Но зачем тайно рожать ребенка? Почему бы тебе не уехать прямо сейчас и родить ребенка там, где никто тебя не знает?

Она опустила глаза. Ей предстояло произнести нечто ужасное.

— Он хочет усыновить ребенка.