Сад Учителя

— Я хочу вам сказать, братья, маленькое Слово о Любви. Что есть Любовь? Вы все знаете и много говорите о ней, но всё же мало кто постигает Любовь во всей её силе. Любовь есть сила. Будучи в сердце, она раскрывает его, она расширяет его горизонт до такой степени, что сердце делается способным вместить в себя весь мир. Всё тёмное умирает в Её святом присутствии. Любовь — это чудотворная сила! Одарённый Ею — владеет всем. Её можно раскрыть в сердце, и надо добиваться этого. Ищите эту Любовь в своём сердце. Она несомненно живёт там и ждёт только часа, чтобы раскрыться и цвести подобно дивному цветку. «Любите друг друга!» Это великая заповедь. Идите в мире и в любви сердца.

И Учитель, благословив нас, удалился. Анита повернула ко мне взволнованное лицо.

— Как прекрасно говорил Учитель о Любви! Да, да! Я её такой и ощущаю. Какое это счастье — любить!

Мы пошли вместе с ней до калитки. В сердце была тишина. И аромат любви как бы носился в воздухе, подобно аромату нежных осенних роз. Здесь всё было как бы наполнено присутствием Учителя и Его Любовь осеняла нас волной света, радости и глубокой тишины сердца. У калитки Сада мы остановились, взглянули друг на друга и крепко обнялись.

День. 12 часов.

Я была в Саду. Ясно видела себя, одетую в белую одежду братства. Это что-то вроде длинной рубашки, застёгнутой на кистях рук, без воротника, но с обшивкой вокруг шеи. На подоле шла тоненькая, узкая пурпуровая полоска. Подпоясана белым шнуром. Я стояла возле куста в каком-то раздумье. Было очень тихо. Никого из братьев ещё не было видно. Вдруг ко мне навстречу вышел Стивенс. Он нёс в руках розу и молча подал её мне.

— Спасибо. Но почему ты меня украшаешь цветами? — пошутила я.

— Я обязан, и мне хочется тебя «украшать цветами», — серьёзно ответил он. — Я твой большой должник.

— Но почему? Я не помню.

— Зато я помню.

Мы пошли по направлению к площадке роз.

— Ещё никого нет, — сказал Стивенс. — Хочешь, пойдём посидим у пруда? — предложил он.

Мы подошли к пруду, где Учитель кормил лебедей, — сейчас они уже не плавали больше. Прудочек был пуст, зелень вокруг него поблёкла, всё стало в Саду по-осеннему. Вокруг было очень тихо.

— Но почему ты и Анита помните ваши прошлые жизни, а я нет? — спросила я.

— Ты тоже когда-либо вспомнишь. Это несущественно.

Стивенс сидел, погруженный в размышление, потом тихо сказал:

— Я всё думаю о словах Учителя, сказанных сегодня утром о Любви. Как Он прекрасно это выразил! Это действительно сила, способная творить чудеса. И Любовь людей друг к другу — это лишь слабый намёк на ту силу, которая должна родиться в сердце.

Стивенс замолчал. На его лбу выступила резко прорезанная морщина и легли складки около бровей и рта, — выражение его лица стало страдальческим.

— Стивенс, ты не был счастлив в этой жизни? — тихо спросила я, кладя руку на его рукав.

— Что такое счастье? Я не искал счастья. Я искал знания. Я много метался в тщетных поисках, много сделал ошибок. Мне очень помог Кришнамурти. Я Ему бесконечно благодарен. Он по-новому зажёг моё сердце, и я пришёл сюда уже совсем иным. Для меня это тот «Сад Счастья», о котором Он говорил. Ну, кажется, нам пора идти…

Мы направились к площадке роз. Все уже собрались. Вскоре пришёл Учитель. Он произнёс молитву, которую мне хотелось бы записать всю целиком, но я помню лишь одно прошение, в котором говорилось: «О, дай нам сердце, как раскалённый уголь, пламя которого сжигало бы нас и устремлялось всё выше и выше»… По окончании молитвы Учитель благословил всех и сказал:

— Те, кому назначено остаться, — пусть придут ко Мне, — и ушёл.

— Ты останешься? — спросила я Аниту.

— Нет, я не назначена.

— А ты, Стивенс?

— Я прихожу к Учителю в иные сроки.

И мы расстались. Я пошла к Учителю.

— Сядь, дитя, Я хочу поговорить с тобой. Помнишь ли ты те первые дни, когда ты рыдала у Моих ног и молила о прозрении? И так было искренно твоё моление, что Мы протянули тебе руки.

— Учитель, не хочешь ли Ты сказать, что я теперь недостойна бывать у Вас? — спросила я с неописуемым волнением.

— Нет, не волнуйся. Я этого не думал. Но Я хочу спросить тебя, не чувствуешь ли ты в себе какой-либо перемены? Нет ли разницы между той, которая рыдала у ног Моих, и той, которая сидит сейчас возле Меня?

— Учитель, я не думаю, чтобы моя устремлённость пошатнулась. Но Ты знаешь, как взвихрилась сейчас вся моя жизнь… И это немного потрясло меня… Но Ты знаешь Сам всё, что Вы мне посылали…

— Не Мы, но Владыки кармы.

— Так, Учитель! Но и Ваше участие было приложено ко всему, что сейчас происходит со мной в моей жизни.

— Да. Это отчасти правильно. Мы следим за тобой и направляем твою карму.

— Так вот моё сердце! Оно перед Тобой открыто… Взгляни в него и скажи, что Ты видишь в нём нечистого, чтобы я могла исправить это? Но не лишайте меня счастья быть в Вашем присутствии…

Я вся дрожала от волнения.