Саддам Хусейн

Саддам стоял перед еще более сложной дилеммой, так как перспектива решительной военной победы над курдскими повстанцами ему вовсе не была выгодна. Не он руководил военными операциями, а стало быть, не ему принадлежали бы лавры победы. Скорее от нее выгадало бы военное руководство в целом и особенно его заклятый враг, министр обороны Хардан аль-Тикрити, который, кстати, настаивал на военном решении курдской проблемы. Но политическим интересам Саддама больше соответствовал военный пат в Курдистане, так как это дискредитировало бы Хардана. И все же такое развитие событий могло бы привести к мрачным последствиям для режима Баас, так что вред от него намного перевешивал потенциальную личную выгоду.

Для Саддама единственным способом найти квадратуру круга было отыскать мирное решение курдской проблемы, за что он и принялся с обычным для него целенаправленным упорством. Сначала он попытался подорвать единство курдского лагеря, вступив в переговоры с интеллектуальной («современной») фракцией курдского национального движения, возглавляемой Джалалом Талабани и Ибрагимом Ахмедом. Но эта политика дала осечку. Группировка Талабани-Ахмеда была слишком мелкой и слабой, чтобы как-то влиять на события. А главная группа курдского сопротивления, руководимая муллой Мустафой эль-Барзани, возмущенная исключением ее из политического процесса, усилила свою борьбу против режима. Поняв, что без Барзани курдскую проблему не решить, Хусейн осенью 1969 года вступил в тайные переговоры с курдским лидером. В течение последующих месяцев он неустанно трудился, чтобы достичь соглашения, и пошел даже на то, что отправился на север для личной встречи с Барзани. 11 марта его усилия завершились соглашением из 15 пунктов, которое содержало далеко идущие уступки курдам и, что самое важное, впервые признавало курдов самостоятельным национальным образованием с вытекающим отсюда их правом на автономию. Другие уступки включали признание их культурных, языковых и административных прав, назначение одного из курдов вице-президентом Ирака и усиление представительства курдов в руководящих структурах государства.

Правда, Мартовский манифест, как стали называть это соглашение, включал несколько важных завоеваний для центрального правительства, таких как обязательство Барзани разорвать отношения с Ираном и включить свои партизанские отряды в иракскую армию. Но, несмотря на эти выгоды, все же манифест со своими существенными уступками курдам свидетельствовал о серьезной озабоченности Хусейна. Ему был жизненно необходим период стабильности внутри страны, чтобы направить свои усилия на отражение возрастающего давления Ирана и укрепить свои позиции в борьбе с военной группировкой. Поэтому неудивительно, что Саддам сделал все, чтобы представить соглашение как выдающийся успех. Был провозглашен трехдневный праздник мира, и весь Ирак слышал, что их заместитель председателя СРК славит манифест как «во всех отношениях равный Революции 17 июля».

Это старательное взращивание национальной эйфории было предназначено для предотвращения критики со стороны его оппонентов в партии, которые, как понимал Саддам, неизбежно будут нападать на соглашение как на «капитуляцию» перед курдами. Определенно не могли усилить позицию Хусейна и в партии, и в общественном мнении давние связи Барзани с Израилем (а как же защита палестинцев, панарабизм?). Раздутый энтузиазм Саддама был также связан с его желанием усыпить бдительность курдов, подписавших соглашение. Он заключил манифест в момент уязвимости Баас, но не собирался соблюдать его в изменившихся обстоятельствах. И все же, поскольку ему нужна была лояльность курдов, пока он укреплял свою политическую власть, Хусейн, по-прежнему прагматик и приспособленец, соблюдал соглашение лишь частично. После мартовского соглашения последовал ряд показных уступок курдам. Была провозглашена общая амнистия, и правительство обещало субсидировать партию Барзани, Курдскую демократическую партию (КДП). Пять сторонников Барзани были введены в кабинет, а правительственная поддержка интеллектуальной группировке Талабани прекратилась. Однако в самом важном вопросе — осуществлении автономии — Саддам не только уклонялся от решения, но всячески ему препятствовал.