Садовник для дьявола

Но дело не в этом. Дело в следующем: на четвертый день пребывания на территории Кузнецовых присутствие в доме бабы Нади уже никого не удивляло. В гостиную Веры Анатольевны бабушка Губкина вросла, как качественно пересаженный побег вьюнка. Расселась на удобном диване рядом с Симой, подхватывала реплики, очень «сокрушалась», что недомогание хозяйки не позволило попить чайку на природе, под яблонями.

Чай в этот вечер подавала не только Лена. По странной просьбе гостьи Вера Анатольевна вызвала на помощь невестке еще и Лиду. Две женщины расторопно накрывали стол, Катарина изволила белыми ручками салфетки разложить по скатерти, Надежда Прохоровна рассматривала семейный фотоальбом.

– Верочка, – сказала через какое-то время, – а свадебные фотографии еще есть? Больно люблю я на нарядных людей поглядеть. Порадоваться.

В этот вечер к любой, пусть даже самой странной просьбе «школьной подружки» Вера Анатольевна относилась с подчеркнутым вниманием.

– Конечно есть, – кивнула. – Катарина, принеси, пожалуйста, свой свадебный альбом. Сима, сбегай в дом за вашими.

Родственницы послушно выполнили просьбу, и после чаепития Надежда Прохоровна (бдительно приглядывая за всей Вериной родней, не отпуская никого из залы) уселась по центру большого дивана и минут двадцать рассматривала фотографии со свадьбы Паши и Катарины. Нахваливала наряды, цокала языком, находя на снимках, как сейчас сказали бы, медийные персоны. Подобное одобрительное внимание растрогало даже ледяную Катю.

– Не говорите ничего, Надежда Прохоровна! – морщила аккуратный носик невестка Веры. – У меня прическа тут совсем дурацкая!

– Не привередничай, Катенька, – с улыбкой пенял муж, – такую красоту ни один парикмахер не испортит.

Серафима удивлялась странной моде конца восьмидесятых: на женихе брюки-бананы, кое-кто из гостей щеголяет джинсовыми варенками.

Елена еле дождалась, когда наступит черед ее альбома. Присела рядом с бабой Надей, уткнула нос в страницы.

– Какое платье у тебя красивое, – поправляя сползающие очки, ворковала бабушка Губкина, – с воланами. А что ж не белое?

– Мне идет сиреневый цвет, – манерничала новоиспеченная вдова. – А белых перчаток вполне было достаточно.

– Ой ли? – лукаво прищурилась Надежда Прохоровна. – Только ли перчатки были белыми?

– Конечно нет! – засмеялась Елена. – Белым было кое-что еще!

– Наверное, пеньюар и сорочка? Такие же «ангельские», как у Симы.

– Что вы! – отмахнулась убийца. – Совсем не так. – Посмотрела на бабу Надю, и улыбка слетела с раскрасневшегося лица, как разношенная туфля с ноги.

Никто, пожалуй, ничего не понял. Две женщины – молодая и старая – смотрели друг другу в глаза и ничего не говорили: взгляд бабы Нади не отпускал, не давал ускользнуть в спасительные оправдания. Приковывал цепью к сказанному, давил, сбивал дыхание убийцы.

– Значит, видела ты, Лена, той ночью Серафиму, – утвердительно и тихо проговорила Надежда Прохоровна. – Запомнила «ангельский» – то наряд.

Елена облизала губы, попробовала улыбнуться:

– О чем вы?

– О той ночи. Когда ты мужа в сад выманила и зарезала.

Лена громко захлопнула альбом:

– Не говорите ерунды!

Надежда Прохоровна, не обращая внимания на гневную реплику, продолжила прерванную речь:

– Ты, Лена, что, за Симой давно следила? Или случайно магазинные коробки с «ангельскими» тряпочками в ее комнате приметила? А?

– Господи. да о чем вы?!

– Да все о том же, – нахмурилась пожилая сыщица.

– Елена! – выкрикнула свекровь.

И это восклицание, не вопрошающее, ОБЛИЧИТЕЛЬНОЕ, вся эта неожиданная сцена заставили убийцу откинуться на спинку дивана и упереть взгляд в белый потолок.

Не-е-ет, господа хорошие, чтоб дамочек до бешенства не доводить, в прислугу надо нанимать не всяческих красавчиков, а кривоногих пузанов навроде Лидиного Васи.

Надежда Прохоровна прибрала тапочки обратно в пакет, посмотрела на повариху.

– Где нашла? – спросила с тихой строгостью в голосе.

– В шкафу под лестницей, – мгновенно, даже с облегчением отчиталась домработница. – Там всякие порошки и чистящие смеси стоят, это лежало под сменной головкой от швабры.

Надежда Прохоровна недоуменно покрутила головой:

– Надо же. И как пакет с окровавленными тапками милицейская собака не учуяла?..

– А как ты его там учуешь? – шмыгнула красной пуговкой носа повариха. – Пакет был перевязан плотно, в шкафу сплошь химия вонючая с хлоркой. Любая собака расчихается.

– А ты когда нашла?

– Когда, – фыркнула Лидия. – Сразу! Лариска так дом запустила, я, как только вошла, сразу за уборку взялась! Полезла за новой шваброй, глядь – пакет. Развернула, тапка Катина в крови.

– А что ж в милицию не снесла?

Домработница конфузливо поскребла в затылке, скосила рот:

– А оно мне надо? Я, может, и не сразу поняла, что это такое. Подумала – тапки в стирку приготовили.

– Катарина, значит, не в первый раз в этот шкаф грязные тапки убирает? – недоверчиво разглядывая хитрую повариху, спросила Губкина-Мегрэ.

Лидия гневно зыркнула на приставучую старушку, отвернулась к кухонной электроплитке, где под крышкой что-то булькало в кастрюльке, распространяя запах вареного мяса.