Садовод

Барбара Стрейзанд сменилась огненно-бешеным латиноамериканским ритмом, далее зазвучала отечественная попса. Людей на танцполе прибавилось, стало тесновато. Стараясь не сбиваться с ритма, Волков то и дело посматривал вокруг, задерживая взгляд на женских лицах. Появилась у него в последнее время такое вот своеобразная привычка: смотреть на прихорошившихся девушек и представлять, как бы они выглядели в своем натуральном обличье. После душа, например, или утром воскресного дня, когда не нужно идти ни на работу, ни на учебу, ни на гулянку. Суть упражнения был в том, чтобы мысленно освободить девушку от любой искусственности типа макияжа и уложенных в шикарную прическу волос. Об этой методике Волков прочитал в одном учебном пособии, предназначенном для сотрудников оперативных служб. От природы у него была неплохая память на лица, но вот чего не хватало, так это умения распознавать людей, так или иначе изменивших свою внешность. Например, с помощью косметики и грима. Курсантам полицейских вузов эти навыки прививают в процессе обучения, Волкову же приходилось тренироваться самостоятельно. Потворствуя своим эстетическим вкусам, он предпочитал наблюдать именно за молодыми женщинами. Приятное с полезным, так сказать.

Виртуально преобразив несколько молодых особ и немного разочаровавшись, он остановил взгляд на двух девчушках, пританцовывающих неподалеку. В клуб они явно пришли вместе. Подружки. Одна симпатичная, другая — не очень. Понятно, что Волков сосредоточился на симпатичной. Даже в клубной полутьме, поминутно разрываемой сполохами искусственного света, он заметил, что одетая в обтягивающее черное платьице красавица немного перестаралась с косметикой. От ее макияжа не экстравагантностью веяло, а некоторой неумелостью. Он оглядел ее тело и решил, что она очень молодая. Лет шестнадцать-семнадцать, не больше. Может, потому она и преображает себя так сильно, старше казаться хочет? А ведь пройдет двадцать лет, и она озаботится противоположной проблемой… А пока пусть танцует и радуется жизни.

Запыхавшись, Сергей и Настя выбрались из толчеи, уселись за свой столик. Чокнулись бокалами. Волков заприметил, что на Настю здесь явно обращали внимание. Со стороны мужской компании, расположившейся неподалеку, на нее то и дело устремлялись оценивающие взгляды. Раздевающие взгляды.

Волков слегка улыбнулся. Да, он понимал этих мужиков: его супруга, слегка раскрасневшаяся, со струящимися по плечам и спине светлыми волосами, выглядела просто потрясно даже в полумраке клуба. Коротенькая джинсовая юбка и полупрозрачная сиреневая блузка без рукавов выгодно подчеркивали достоинства ее фигуры. Но нет, не обломится мужикам. А вот он, Сережа Волков, по приезде домой скинет со Снежной Королевы и юбку, и блузку, и прочие аксессуары, прикрывающие доступ к ее телу, и они будут отчаянно любить друг друга, перемежая ласку и силу, а сидящий на мягком стуле Зигфрид будет таращиться на их любовь своими желтыми глазами, то ли осуждая, то ли завидуя.

Молодые люди еще несколько раз прыгали в танцевальный водоворот, взбадривая себя шипучим вином и свежими фруктами. Поглаживая томно улыбающуюся Настю по колену и слегка забираясь кончиками пальцев чуть выше, Волков вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Не просто смотрит, а пристально и внимательно, с чувством. Как утверждают некоторые физиологи, нормальный человек способен ощущать затылком или спиной именно такой взгляд, наполненный глубокими эмоциями.

Сергей не спеша повертел в руке опустевший бокал, слегка повернул голову, как бы оглядывая зал, и увидел за угловым столиком того, кого никак не ожидал встретить в ночном клубе. Сделать вид, что не заметил или не узнал? Нет, глупо получится. У начальника будет еще один повод упрекнуть капитана Волкова в отсутствии оперативных навыков. Сергей дружелюбно кивнул и получил в ответ почти незаметный наклон головы и молчаливое приглашение подойти.

— Настюша, продержишься без меня пять минут?

— Да легко. В случае чего применю запрещенные приемы рукопашного боя, вот хотя бы «розочкой» от этой бутылки, — улыбнулась Снежная Королева.

Оценив веселую шутку слегка захмелевшей супруги, он приблизился к столику, за которым одиноко сидел подполковник Грушин. Как всегда, коротко стриженный, гладко побритый и угрюмый. «Будь я женщиной, мог бы запасть на такого мужика, — подумал Волков. — Хоть и наполовину седой, но выглядит для своих лет просто отлично, почти как спортсмен. А что вечно мрачный, так это девчонкам даже нравится, импозантности и загадочности добавляет…»

— Присядьте, Сергей, — Грушин кивнул на свободный стул.

— Спасибо, Павел Иванович.

Волков держался несколько смущенно, не зная, как общаться с начальником в столь фривольной обстановке. Перед Грушиным стояли на треть наполненный графинчик водки и плоские тарелки с черными маслинами, тонкими ломтиками копченой колбасы и нарезанными дольками лимона. По всему видать, начальник отдела уголовного розыска расслаблялся в гордом одиночестве.

— Как вам работается в Центральном районе? Есть чем похвастаться?