Садовое товарищество "Металлург"

– Именно показать?

– Показать, – кивнула сида, – морковку со статусом разыграть. Может, лет за десять-двадцать жизни в болотах и получится из него нормальный член общества. А нет, так и хер с ним.

– Лады, – устраиваюсь на лавочке в процедурном кабинете, отделанном недавно специально для таких случаев. Рядышком несколько медиков разной степени квалификации.

– Итак, – начинает Зинплана, – Вера, журнал подготовила? Коленька, дублируешь её, на Веру не оглядывайся!

Раскачивающейся походкой главврач начла обходить волка, лежащего на разрисованном оккультными символами полу. – Бумм… – застучал бубен, обтянутый кожей дикого духа-рептилии, сдуру напавшего на сиду.

– Ыы… – завела женщина одной ноте, и у меня сразу заломили зубы.

Шаги её то ускорялись, то замедлялись, менялся ритм постукивания пальцами по бубну и тональность мелодии.

– Да она же экспериментирует! – Пришла в голову мысль, – даже не скрывает особо!

Вокруг фигур сиды и волка начали кружить привлечённые ритуалом мелкие духи, светящиеся серебристым светом. Волосатая туша оборотня зашевелилась, и из шерсти начали показываться сгустки осклизлой тьмы, тут же втягивающиеся обратно.

– Круто, да? – Восторженно пихну меня в бок козлоногий Николай. Несмотря на некоторую схожесть с сатирами, в пристрастии к зооофилии парень не замечен, поэтому его вид окрестили фавнами. Дескать, похож, но другой.

В общине к нему несколько настороженное отношение, и бывший грузчик с Центрального рынка нашёл своё место в толерантном Госпитале. Сперва как рабочая сила, а теперь вот… медбрат с перспективами!

Сроду не думал, что среди грузчиков и чернорабочих есть умные люди, но Николай опроверг это мнение.

* * *

– А куда деваться было, парень? – с горькой усмешкой спросил фавн, когда я затронул эту тему, – разруха страны аккурат на моё школьное детство пришлось. Отец под машину местного авторитета попал, и хорошо ещё, счёт за ремонт бампера не нам выставили, в те годы такое бывало.

– Мать медсестра, да я – старший из трёх детей в семье. Двенадцать лет было, когда пошёл на рынок работать. Принеси-подай… потом и грузчиком. Школа побоку, хорошо хоть учителя глаза закрывали, дотянули до девятого класса. Зато хоть младшенькие не голодали…

– Ну это вы… в смысле, поколение девяностых. А другие?

– Э… знаешь, сколько перестройка судеб сгубила? Я с инженером из КБ бок о бок на рынке работал. Кандидат, так вот… Военное КБ, и он невыездной в принципе. А КБ закрылось, и куда идти? В теории можно было взятку сунуть и за рубеж смотаться, но человек законопослушный. Родители, опять же.

– Сейчас проще, – вякаю неуверенно, – с работой неважно, но границы прозрачней.

– Ха! Из твоего поколения, ну может – чуть старше взять. Думаешь, многие смогут продвинуться дальше купи-продай в офисе? Блат! У родителей спроси… извини.

– Ничего, – боль от того, что не увижусь больше с родным, ушла в прошлое. Но фавн выглядит сумрачно – видно, разбередил собственные раны.

– Блат! – Повторил Николай, – Есть связи, так с сельхозтехникумом банком руководить поставят и кандидатскую по экономике за тебя напишут. Нет… только по науке можно как-то выехать – буквально. Сперва здесь мозгами блеснуть, потом на Запад.

– Вообще никак? – Особого негодования даже не чувствую, это всё осталось где-то там… А здесь и сейчас мы строим может и не самое благополучное, но несомненно более здоровое общество.

– Почему? – Фавн пожал плечами и затянулся, пуская дым из короткой сталинской трубки, – женитьба выгодная, к примеру. Знал одного, прораб на стройке, кажется. Ни ума, ни яиц! Но рослый, и на мордашку ничего так, не урод. Подженился удачно, хотя… знаешь, такая жена Димасику досталась, что у меня бы на неё даже в армии не встал бы. Жаба-жабой! Что еблище, что фигура.

– Родство, значит, – стряхиваю с босой ноги заползшую мокрицу, – и всё?

– Ну… родственница моя работала в одной конторке, так там одна деваха неплохую карьеру сделала. Не без её, родственницы, помощи. Выучила на свою голову – пока нужна была, так сюсюкала, а потом подсидела. Вот у Надьки этой связей особых… хотя нет, всё-таки были. Не то чтобы волосатая лапа, но родни до хрена, и не так чтобы вовсе бесполезной.

– Но всё равно не скажешь, что дура или там блат большой… – задумался Николай, – вот сука, это да! Редкая тварь! На деньги людей кидала, кредиты в банках подвешивала многомиллионные. Только что не убивала, хотя… сама точно нет, а трупы на её совести могут быть.

– Отрицательная селекция во власти, – говорю с умным видом, вспоминая слова дядьки.

– Она самая, Саш, она самая.

* * *

– Переезжать буду, – неловко облокотившись о стену, сообщаю Зинаиде Павловне, вышедшей из душа возле процедурной.

– Н-да? – Остро глянула сида, вытирая полотенцем влажную голову, давно пора.

Глядя на мою обескураженную физиономию, врачиха засмеялась: