Садовые чары

– Я тебе умру! И потом, этот дом как нельзя лучше подходит для старой девы. Я состарюсь в этом доме, и соседские ребятишки будут дразнить меня, пытаясь добраться до яблони за домом, а я буду грозить им метлой. И еще я заведу себе уйму кошек. Наверное, ты для этого и дала мне ту подстилку.

Эванель покачала головой.

– Твоя беда – это пристрастие к заведенному порядку. Ты слишком его любишь. Вся в бабку. Ты чересчур привязана к этому месту, прямо как она.

Клер улыбнулась: она любила, когда ее сравнивали с бабушкой. Она не знала, что такое иметь имя, пока мать не привезла ее сюда, в этот дом, где жила ее бабка. Они жили в Бэскоме уже третью неделю, только что родилась Сидни, и Клер сидела во дворе под тюльпанным деревом и разглядывала местных, которые приходили взглянуть на Лорелею и ее младенца. Сама Клер из младенческого возраста уже вышла и полагала, что на нее смотреть никому не интересно. Из дома вышла семейная пара и остановилась неподалеку от Клер, которая тихонько мастерила из прутиков кукольные домики.

– Настоящая Уэверли, – припечатала женщина. – Тоже не от мира сего.

Клер не подняла глаз, не промолвила ни слова, лишь ухватилась за траву, чтобы не воспарить. Она – Уэверли. Она не рассказала об этом никому, ни единой живой душе, опасаясь, как бы ее не лишили этой маленькой радости, но с того дня повсюду ходила за бабкой, во всем подражая ей, желая быть как она, делать все то, что полагалось делать настоящей Уэверли, чтобы доказать: хотя и появилась на свет в другом месте, она тоже Уэверли.

– Мне нужно упаковать в коробки желе и уксус на продажу, – сказала она Эванель. – Если ты немного подождешь, я подброшу тебя до дома.

– Ты повезешь их Фреду? – спросила Эванель.

– Да.

– Тогда я поеду с тобой. Мне нужно купить кока-колы. И шоколадных батончиков с карамельной начинкой. И пожалуй, еще помидоров. После разговора с тобой мне ужасно захотелось помидоров.

Пока Эванель рассуждала о преимуществах желтых помидоров в сравнении с красными, Клер вытащила из кладовки четыре коробки из гофрированного картона и принялась упаковывать желе и уксус. Когда с этим было покончено, они с Эванель вышли из дома и двинулись к белому фургончику Клер с надписью «Уэверли. Организация банкетов».

Пока Клер составляла коробки, Эванель забралась на пассажирское сиденье, и Клер отдала ей пластиковый контейнер с тортом и коричневый бумажный пакет, а сама уселась за руль.

– Что там? – полюбопытствовала пожилая дама.

– Особый заказ.

– А, это для Фреда, – многозначительно произнесла Эванель.

– Думаешь, он станет продолжать со мной дела, если я стану обсуждать это с тобой?

– Это для Фреда.

– Я этого не говорила.

– Это для Фреда.

– Что-то я не расслышала. Для кого, ты говоришь?

Эванель засопела.

– Не умничай.

Клер рассмеялась и тронулась с места.

Ее бизнес процветал, потому что все местные жители знали: блюда, приготовленные из цветов, которые росли поблизости от старой яблони в саду Уэверли, оказывают на того, кто их ест, крайне любопытное действие. Рулеты с желе из лепестков сирени, печенья с лавандовым чаем и кексы на майонезе из настурций, которые Дамский комитет заказывал для своих ежемесячных заседаний, наделяли их способностью хранить секреты. Жареные бутоны одуванчика с гарниром из риса с лепестками ноготков, фаршированные цветки тыквы и суп из шиповника гарантировали, что гости заметят лишь достоинства вашего дома, но никак не изъяны. Тост со смесью масла и анисово-мятного меда, леденцы из дягиля и кексы с засахаренными анютиными глазками заставляли детей взяться за ум. Вино из жимолости, подававшееся в День независимости, наделяло способностью видеть в темноте. Ореховый вкус подливки, приготовлявшейся из луковиц гиацинта, приводил в мрачное расположение духа и наводил на размышления о прошлом, а салат из мяты с цикорием заставлял верить, что вот-вот случится что-то очень хорошее, независимо от того, так это было или нет.

Ужин, который Клер предстояло обслуживать этим вечером, давала Анна Чайпел, декан факультета искусств в Орионовском колледже. Каждый год она устраивала для преподавателей своего факультета банкет по случаю окончания весеннего семестра. Последние пять лет эти банкеты организовывала и обслуживала Клер. Это принесло ей известность в преподавательской среде, что было очень приятно, поскольку они ожидали от нее лишь вкусной еды с легким налетом экзотики, тогда как те, кто жил в городе всю жизнь, обращались к ней, когда требовалось организовать обед с определенной целью: спровоцировать разговор на неприятную тему и быть уверенным, что собеседник никогда больше не поднимет ее, добиться повышения по работе или наладить испортившиеся отношения.

Первым делом Клер завезла желе и уксус на фермерский рынок у шоссе, где она арендовала полку в одной из палаток, затем поехала в город и остановилась у бакалейной лавки «Деликатесные товары», которая именовалась просто «Продовольственные товары» до тех пор, пока в ней не начали закупаться студенты из колледжа и туристы.