Сады и дороги. Дневник

Так дела обстоят прежде всего с мгновением счастья. Вещи настроены; мир замер в аккорде. Теперь только от нас самих зависит, захотим ли мы произнести «Сезам», который откроет нам изобилие.

КАРЛСРУЭ, 10 марта 1940 года

К вопросу об эротической стороне фортификационной доктрины: прежде всего избегай того коварного рода твердынь, у которых наружные форты сдаются сразу, при первом же натиске, но цитадель остается несокрушимой.

Ночью я увидел во сне совершенно нелепое событие и услыхал, как чей-то голос произнес: «Зачем бы подобному вообще случаться, если оно не послужит поучительным уроком?»

Это верно, когда даже космос в одной из своих перспектив устроен педагогически.

ИФФЕЦХАЙМ, 17 марта 1940 года

В Иффецхайме, командиром резервной роты. Прекрасные карлсруэвские денечки, когда живешь так, как и надлежит жить солдату в тылу, миновали. В качестве начальника транспорта мне посчастливилось один день пробыть в Кирххорсте, провел его возле Перпетуи, детей и Фридриха Георга. Насколько все-таки ценно такое короткое свидание — как подтверждение того, что живешь в глубине сердца самых тебе дорогих людей.

Затем — пребывание во Фрайбурге, жемчужине среди городов, в которых можно предаваться мечтам. В «Соколе» я даже тихо поднял бокал за Эразма — это тот духовный склад, который частенько недооценивают в стабильные времена. Я, меж тем, начинаю свыкаться с немецким красным вином; мне кажется, что оно все-таки раскрывает более изящные, более сокровенные извивы фантазии. Официантка в небольшом алеманском погребке, в котором я дважды отобедал, — существо, чью близость мне приятно было ощущать. Женщины замечают это без лишних взглядов и слов. По окончании трапезы она взяла из рук старшего кельнера, который собрался было прибрать со стола, бутылку — жест просто великолепный, совершенно в духе положения: «С этим я справлюсь сама».

ХИЖИНА В ПОЙМЕННОМ ЛЕСУ, 28 марта 1940 года

Вот уже двое суток как я располагаюсь на новом командном пункте, в деревянной хижине посреди прозрачного пойменного леса, что в окрестностях Иффецхайма поясом охватывает Рейн и связанные друг с другом протоки стариц. Приподнятые дорожки по берегу реки ведут к боевым бункерам.

Ночами по-прежнему прохладно, несмотря на это в лесных прудах уже звенят жерлянки. Из кустов ольшаника гудит порывистое, автоматическое токование фазаньих самцов, а в полосе камышей слышно хлопанье утиных крыльев да роговое верещание прудовых куриц. На песчаных отмелях за рыбой охотятся серые цапли. Совсем рядом с моей хижиной зайчиха держит в гнезде двух малышей, которых заботливо зарывает под листья при пронизывающем ветре.

Сразу по прибытии в Иффецхайм меня свалил в постель грипп. Я помогаю себе встать на ноги интенсивным потогонным лечением. Много сделал также уход д-ра Айерманна и его супруги, на квартире которых я и стоял. Болезнь задает вопрос нашей жизненной силе; мы отвечаем посредством увеличения таких признаков жизни, как выделения, сила духа и теплота крови, в горячке становящейся просто тропической. Значительны также усилия по поиску выхода из лабиринта в сновидениях лихорадки; мы ощупью пробираемся к неведомым сокровищам здоровья. По сути, сердце держит самый настоящий экзамен.

Чтение в период выздоровления: Мольтке[98], «Беседы», только что вышедшие из печати в Гамбурге. В этом образе мыслей на себя, прежде всего, обращает внимание бережливость, как физиогномически она заметна уже по тонким губам. Если старое рыцарство позволительно сравнить с богатым и разветвленным кристаллом, то здесь напрочь исчезла, исчерпала себя всякая декоративность. Однако все сущностное и стержневое сохранилось в невредимости; и, таким образом, выходит, что этого лаконичного человека окружает мифическое сияние. Насколько, к примеру, деликатно его сочувствие к такому побежденному противнику, как Наполеон[99] и Бенедек[100]. В абсолютном значении он стоит выше Бисмарка, который хотя и был отлит из добротного металла, но все же с некоторыми примесями. Этот был ближе духу времени и мог платить неприятелю той же монетой, тогда как витязь из чистой бронзы оказался возможен только лишь в войске да в старых феодных союзах.

Потом я листал тома «Атлантиды»: некоторые номера этого журнала действительно весьма удачны. Он напомнил мне старый, солидный «Pfennig-Magazin», который я, точно так же в горячке, читал у Цельса в Норвегии.

Из одной статьи о Китае я выписал несколько приглянувшихся мне сентенций:

«Когда рот на замке, каждое слово — пословица».

«Не старайся болотной лягушке рассказывать об океане».

«Кто оседлал тигра, слезть уже не может».

Наконец, я читал последнюю книгу Анри де Монтерлана[101], который пишет все лучше. Я причисляю его вместе с Т. Э. Лоуренсом[102], Сент-Экзюпери[103] и Кентоном[104] к крайне малочисленному, однако возвышенному рыцарству, выросшему на полях мировой войны. Лишь когда жар остывает, из черного угольного флюса появляются алмазы.

ХИЖИНА В ПОЙМЕННОМ ЛЕСУ, 29 марта 1940 года