Сады Луны

…чтобы противостоять наступлению Империи, на восьмой год Вольные города Генабакиса заключили контракты с несколькими армиями наёмников; особняком среди них стоят Багровая гвардия под командованием князя К'азза Д'Авора (см. тома III и V), а также полки тисте анди из Семени Луны под командованием Каладана Бруда и других.

Возглавляемые Первым Кулаком Дуджеком Одноруким, силы Малазанской империи в том году состояли из Второй, Пятой и Шестой армий, а также из морантских легионов.

Оглядываясь назад, можно сделать два важных замечания. Во-первых, союз с морантами в 1156 году привёл к фундаментальным изменениям в военной науке Малазанской империи — и их эффективность быстро стала очевидной. Во-вторых, участие чародеев тисте анди из Семени Луны ознаменовало начало охватившей весь континент Магической канонады, которая имела самые разрушительные последствия.

В 1163-м году Сна Огни осада Крепи завершилась магическим столкновением, которое вошло в легенды…

Имригин Таллобант (род. 1151). Войны Империи 1158–1194 (Том IV, «Генабакис»)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

По древним камням этой дороги

грохотали железные

подковы и барабаны

там где — когда-то видела я —

он поднимался

от моря меж холмами багрянцем облитый

в закат уходящий

мальчик в звучаньи многоголосого эха

братьев и сыновей шеренги

призрачных воинов он миновал

там где сидела я на истёртом

столбовом камне

на исходе дня —

шаги его ясно мне дали понять

всё что хотела узнать о нём

на этой дороге из камня

вот снова мальчик идёт

другой солдат, ещё один

с пламенным сердцем

которое пока не обратили

в стылый, жестокий металл

Автор неизвестен. Плач матери

1161-й год Сна Огни

103-й год Малазанской империи

7-й год правления императрицы Ласиин

— Не кнутом, так пряником, — бормотала старуха, — но всё одно Императрица своё возьмёт, как и сами боги. — Она отвернулась и сплюнула, а потом поднесла к сморщенным губам грязную тряпку. — Трёх мужей да двух сыновей я на войну проводила.

Маленькая рыбачка сверкающими глазами смотрела на проезжавших кавалеристов и почти не слушала, что говорит карга рядом с ней. Дыхание девочки стало частым, как рысь великолепных коней. Она почувствовала, что щёки пылают — и совсем не от жары. День умирал, солнце окрасило багрянцем деревья справа от неё, а ветер с моря холодил лицо.

— Это ещё во дни Императора было, — продолжила карга. — Чтоб его душу Худ на вертеле зажарил. Но ты смотри, дитя. Ласиин лучших из них отправит костями землю засеивать. Хе-хе, она и начала-то с его костей, верно?

Рыбачка бездумно кивнула. Как и положено низкородным, они ждали у обочины — старуха согнулась под мешком репы, а девочка удерживала на голове тяжёлую корзину. Не проходило и минуты, чтобы старуха не передвинула мешок с одного костлявого плеча на другое. Дорогу заполонили всадники, а позади насыпь круто обрывалась — в канаву с обломками камней, так что положить мешок было некуда.

— Кости разбрасывать, говорю. Кости мужей, кости сыновей, костей жён да кости дочерей. Ей всё равно. Империи всё равно. — Старуха снова сплюнула. — Три мужа и два сына, по десять монет за штуку. Пять по десять, то бишь пятьдесят. Пятьдесят монет за одинокий, холодный год, девочка. Холодная зима да холодная постель.