Сады Солнца

Лок держал информаторов в каждом городе системы Сатурна – мужчин и женщин, называющих себя друзьями Лока Ифрахима, пока он снабжал их взятками. Но информаторы не могли заглянуть в плотный туман взаимно противоречащих слухов о Хон-Оуэн. Лок не сомневался, что Эуклидес знает не больше. Возможно, губернатору было попросту наплевать на детали, пока деньги с открытий исправно капали на счет. Но Локу не было наплевать. Знание – сила, единственная, какой сейчас обладал Лок.

Эуклидес Пейшоту вознаградил рвение Лока в деле расследования преступлений Арвама Пейшоту постом главы Отдела особых поручений, небольшой команды спецов, расследующих трения между альянсом и дальними, исправляющих конфузы и просчеты и принимающих меры для избежания огласки. Хорошая, нужная работа, позволяющая Локу влезть буквально везде и всюду. Он отвечал лично перед Эуклидесом, мог свободно путешествовать в зоне контроля Великой Бразилии. Но привилегии и полномочия удовлетворения не давали. Лок понимал: он – всего лишь инструмент воли Эуклидеса, полезный, но мелкий слуга.

А Локу хотелось гораздо большего.

Охранный бот перехватил буксир в полутысяче километров от Януса. Лок ответил на бесцеремонные расспросы, приказал пилоту передать управление, и дрон повел буксир на сторону Януса, обращенную прочь от Сатурна. Лок плыл над бугристой равниной, заросшей вакуумными организмами. Он заметил конусовидную насыпь из светлого материала, наверное из отходов, выброшенных при строительстве. Но больше никаких признаков новых биомов и биофабрик, которые геномаг, по слухам, сооружала глубоко под ледяной коркой Януса, так и не обнаружилось.

Буксир аккуратно опустился на посадочную платформу у края большого кратера. Лок закрыл скафандр и выбрался наружу, двигаясь с угловатой грацией в условиях почти полной невесомости. Ассистент Хон-Оуэн сопроводил гостя по канатной дороге до купола, заросшего зелеными джунглями – изделием не профессора-доктора, но самой Авернус, заброшенным задолго до войны. Внутри дипломата встретил второй помощник, бесполый андрогин Рафаэль. Он сказал, что сеньора профессор слишком занята и не может увидеться с гостем.

– Мистер Ифрахим, все, что вы хотели бы сказать ей, вы можете смело передать мне. Либо вы можете договориться о встрече. Однако должен предупредить: ожидание может оказаться долгим.

– Я должен поговорить с ней с глазу на глаз о конфиденциальном деле, касающемся ее сына, – сообщил Лок. – Передайте ей, и посмотрим, что произойдет.

Рафаэль был очень высок и худ, с кожей цвета меда, с волосами, будто пучок золотой проволоки, и лицом, словно оптический обман, когда взгляд сам по себе переключается между двумя разными восприятиями. Лицо не вполне мужское, не вполне женское, немного от того и от этого, но складывалось в нечто совершенно иное. Что это лицо выражало – не понять. Существо сплело длинные пальцы и посмотрело на Лока то ли с лукавым прищуром, то ли с расчетливым холодком, то ли обиженно – не разобрать. Оба сидели на толстых подушках в офисе-балконе с видом на зеленое море пышных крон, густо переплетенных цветущими лозами. Люстры горели у далекой верхушки купола, будто звезды среди ночного неба. Жаркий воздух сочился влагой. Комбинезон Лока промок от пота, но голова дипломата, взбодренная свежей дозой пандорфа, оставалась холодной и ясной. Он замечал все с беспристрастной точностью, загружал в память для позднейшего анализа. Лок даже не вздрогнул, когда в зеленые заросли впереди шмыгнуло что-то, напоминавшее отрубленную руку давно умершего покойника.

– Берри достиг возраста зрелости, – сказал Рафаэль. – Он уже сам может отвечать за свои поступки. Однако в чрезвычайных обстоятельствах я уполномочен действовать от имени родителя и опекуна. Если вы хотите обсудить проблему со мной, возможно, я помогу вам справиться с ситуацией.

– Я уже справился с нею, – сообщил Лок. – Я потому и настаиваю на том, чтобы поговорить с его матерью. Мы оба знаем: у профессора Хон-Оуэн много врагов. Она пережила один скандал – но может не пережить второй. Потому крайне важно обсудить с ней лично дальнейший курс действий.

– Если речь идет о возмещении ваших расходов…

– Я не о деньгах – и хочу, чтобы это было полностью ясно. Речь идет о помощи растерянному одинокому юноше, который сбился с пути. Он попал к опасным людям. Я спас его. Он не ранен физически, но умственно… он в состоянии крайнего стресса. Он в отчаянии. Я сделал все, чтобы помочь ему, – но сейчас он нуждается в своей матери.

Лок говорил, а внутри рос холодный ком. Бесполезно. Оно качает головой, оно такое равнодушное, сосредоточенное. Андрогин сказал, что профессор Хон-Оуэн сейчас не принимает никого.

– У нее очень много работы, и она не хочет, чтобы ее беспокоили.

– Я думаю, многие возмутятся, узнав, что она ценит свою работу больше, чем благополучие сына, – изобразил негодование Лок.

– Скажите, мистер Ифрахим, были бы вы так же возмущены, как пытаетесь изобразить, если бы речь шла об отце Берри?

– Он умер уже давно и на Земле.