Сафар-Намэ (Книга путешествия)

Город этот на границе между мусульманами и армянами и от него до Беркери девятнадцать фарсахов. Там был эмир, которого звали Наср-уд-Доулэ, ему было больше ста лет и у него было много сыновей, из которых он каждому дал в управление по провинции. В городе Ахлате говорят на трех языках: по-арабски, персидски и армянски. Я полагаю, что по этой причине город и назван Ахлат.[51] Торговля там ведется на медные деньги и их ратль составляет триста дирхемов.[52]

Двадцатого Джумада-ль-Ула[53] мы выехали оттуда и остановились в рабате.[54] Шел снег и было чрезвычайно холодно. В степи перед городом вдоль дороги были вбиты колья, чтобы люди в снежные и туманные дни могли держаться направления этих кольев.

Оттуда мы проехали в Битлис. Город этот лежит в долине. Мы купили там меду, и оказалось, что по расчету, по которому нам продали его, сто мен стоили один динар.[55] Мне сказали, что в этом городе есть человек, который в один год добывает от четырехсот до шестисот бурдюков мёду.

Выехав оттуда, мы увидели замок, называемый “Кыф Унзур”, т. е. “остановись и погляди”.[56] Мы выехали оттуда и прибыли в место, где находилась мечеть. Говорили, что ее выстроил Увейс Карани,[57] да освятит господь душу его.

В этой местности мы видели людей, ходивших по горам и рубивших деревья вроде кипариса. Мы спросили, что они из них делают. — Мы один конец этого дерева кладем в огонь, — ответили они: — а с другого конца выходит смола. Мы сливаем ее в колодец, а потом разливаем по кувшинам и развозим по окрестностям.

Все эти местности, начиная с Ахлата, упомянутые мною вкратце, находятся в области Мейяфарикин.

Оттуда мы приехали в Арзен. Это населенный красивый город, с проточной водой, деревьями, садами и прекрасными базарами. Там в месяце Азаре[58] по старому персидскому календарю двести мен винограда продают за один динар. Виноград этот называют Рез-арма-нуш.

Оттуда мы проехали в Мейяфарикин. От Ахлата до Мейяфарикина двадцать восемь фарсахов, а от Балха той дорогой, которой ехали мы, пятьсот пятьдесят два.

Мы въехали в Мейяфарикин в пятницу двадцать шестого Джумада-л-Ула[59] четыреста тридцать восьмого года. В это время листья на деревьях были еще зелеными. Вокруг города идет большая стена из белых камней, каждый камень весом в пятьсот мен. На расстоянии пятидесяти гезов[60] друг от друга выстроены большие башни из такого же белого камня. Повсюду на стене зубцы и она выглядит так, как будто мастер только что закончил свою работу. У этого города одни ворота с западной стороны с большим каменным сводом. Дверь вся сделана из железа без единого куска дерева. Есть там соборная мечеть, но если описать ее, это слишком удлинит рассказ, хотя автор книги и дает подробное описание всего, что видел. Скажу только, что места для омовений в этой мечети представляют собой сорок отдельных комнаток, через которые проходят два больших ручья воды, один открытый — для омовения, а другой под землей, скрытый, он уносит нечистоты и очищает колодцы. Вокруг кремля лежат пригороды, с караван-сараями, базарами и банями. Там находится другая соборная мечеть, где тоже по пятницам совершают намаз.

К северу от этого города лежит другое укрепление, называемое Мухаддасэ. Это тоже город с базарами, соборной мечетью и прекрасно устроенными банями. Султана этой области во время хутбы поминают так: — Величайший эмир, слава ислама, счастье религии, защита государства и честь мусульманских общин, Абу-Наср Ахмед. — Это человек, которому сто лет, и говорили, что он еще жив. Говорят, что ратль там весит четыреста восемьдесят драхм. Этот эмир построил город в четырех фарсахах от Мейяфарикина, названный Насрийе.