Сафари

Поохивая на огненном сиденье, женщины в два голоса объясняли дорогу. Однако Ибрагим ничего не понимал. К счастью, селение оказалось близко: как только мы выехали из долины на равнину, впереди показались остроконечные соломенные крыши. Дома у каква цилиндрической формы, из тростника, а сверху обмазаны глиной. Мужчин не было видно. Женщины в еще более невинных нарядах, чем у наших знакомых, по двое, стоя друг против друга, толкли просо в огромных ступах, равномерно поднимая в воздух увесистые поленья-пестики. Рядом, повторяя движения матерей, играли дети, на их головах для защиты от солнца были нахлобучены половинки калебасов. За деревней тянулись длинные ряды рам, на которых сушились коровьи шкуры. Они уже давно высохли под солнцем, и, когда с севера налетал обжигающий ветер с песком, они звонко гудели, словно напоминая: «Из нас можно сделать хороший тамтам, тамтам, тамтам..»

Как только мы выехали из деревни, наши спутницы-гиены вновь вышли из своих укрытий и, подобрав хвосты, последовали за нами. Все бывалые охотники в Африке уверяют, что гиены заранее чуют свою возможную жертву и упорно преследуют ее даже тогда, когда для этого вроде бы нет видимых причин. Если это так, то еще в Китгуме, когда я заходил в полицию, гиены уже знали, что на сей раз «Волга» застрянет посреди саванны.

А случилось именно так. От деревни мы, как на вездеходе, проследовали километров сорок пять прямо по поросшей колючими кустарниками равнине, не задумываясь, съехали в сухое русло какой-то реки и… стали. Противоположный ее берег оказался слишком крутым, и, чтобы преодолеть его, нужен был большой разгон. Пока Ибрагим пытался развернуться, колеса увязли в песке. Чем больше он старался, тем глубже погружалась машина. Мы начали судорожно раскапывать колеса в надежде подложить под них камни и ветки, но вскоре отказались от этой затеи. Куски сланцев, которые в изобилии валялись вдоль сухого русла, при первом же прикосновении к ним рассыпались, а ветки кустов были такие твердые и колючие, что заготовка их оказалась гиблым делом.

Утопая в сыпучем песке, вдали от дорог, под наблюдением пары гиен, устроившихся на высоком берегу, мы держали совет. Куда идти? Возвращаться к дружелюбным каква, пройти назад сорок пять уже известных километров или направиться за помощью к воинственным карамоджо? Каква, бесспорно, очень милы, но одних людских рук мало, чтобы вытащить машину. С другой стороны, если верить карте, в стране карамоджо, километрах в пятнадцати от нас, проходила дорога. Оттуда, как мы надеялись, можно будет добраться до Каабонга, где есть и полиция, и лендровер — единственное спасение для продолжавшей погружаться в песок «Волги». После недолгих споров был принят вариант «вперед, на Каабонг» и мы отправились в путь

Пешком через Карамоджоленд в сопровождении гиен

Солнце было в зените, часы показывали 11.40. Я повесил на себя фотоаппараты, вручил Ибрагиму сумку с полудюжиной бутылок кока-колы и выступил во главе «экспедиции». Гиен я не звал, но сторожить «Волгу» они не пожелали. Обувь автомобилистов никак не была приспособлена к колючей растительности саванны, через пару часов я в кровь стер и исколол ноги, а упитанный Ибрагим, не испытавший, очевидно, в молодости всех прелестей туризма, время от времени издавал звуки, напоминающие стоны.

Но самое неприятное было то, что карта вступила в противоречие с компасом, солнцем и логикой. Мы уже несколько часов шли на восток, и горная цепь Нангейя, если верить карте, должна была бы остаться позади. А ее синие хребты все время маячили на севере, вдоль нашего пути, как бы давая понять, что идем мы совсем не туда, куда надо. Между нею и дорогой на карте простиралось желтое пустынное пятно без единой красной жилки дороги, без единой черной точки деревни.

Солнце в этих местах внушает больше доверия, чем карта. А когда оно село и нас окружила темнота, то мы окончательно поняли, что карта врет: пятнадцать километров уже давным-давно пройдены, а дороги все нет. По четырем зеленым точкам, мелькавшим совсем рядом, было ясно еще и то, что гиены не бросают одиноких путников.

_{Наша «Волга» была, наверное, первой машиной, которую увидели эти люди из племени карамоджо}

Около девяти Ибрагим указал на мерцавший на горизонте огонек.

— Не звезда ли это? — засомневался я.