Сафари

Как ни странно, сон не шел. В голове роились мысли… Да знаю я, что офицер-абордажник и мысли — две вещи несовместные. Избитая шутка, давно уже не смешно. Мысли именно роились — по-другому не скажешь. Беседа с командованием наводила на размышления.

Например, почему на Мьеллнир отправляются два человека — техник со специфической профессией и безопасник? Что предполагается там обнаружить? Что-то, с чем может справиться специалист по навигационным системам? А безопасник в нагрузку и обеспечения секретности для? Получается, их миссия наиболее важна? Занятно… Блин, заразился от Калинина.

А что такого особенного в телепорте на территории Ютланда? Почему туда направляют разведчика-артиллериста, который способен неделями шататься по самым глухим местам? Любому рейнджеру фору по части марш-бросков даст.

Что-то тут нечисто. Скорее всего, командованию известно больше, чем довели до нас. Хотя чего это я возмущаюсь, когда было по-другому? Не припомню такого. Исполнителей как всегда информируют по принципу достаточности: меньше знаешь — целее шея. А то, что от недостатка информации в поле может серьезно пострадать задница оного исполнителя, командование как всегда не е… беспокоит. Не хотелось бы влипнуть в секретные игры.

Или вот дела давно минувших дней… Еще из школьного курса истории любому гражданину Федерации известно, что легорийцы начали войну. Но ни в одной из прочитанных мною книг по военной истории — а прочитал я их, видит Бог, немало, спасибо отцу — не сказано о ее причинах. Такое впечатление, что никто из ученых просто их не знает. Хотя в основе любого военного конфликта должен лежать конфликт чьих-то интересов… Сам собой возникает вопрос: а был ли мальчик? Судя по результатам был, но вот найти бы его. Возможно, в будущем удастся избежать повторения подобной бойни… По ходу конфликта стало ясно, что легорийцы готовились к вторжению едва ли не с первого контакта. Почему? Или они предвидели будущее, или по каким-то еще причинам… В общем, тайна сия великая есть.

Даже если абстрагироваться от первопричины конфликта, возникает второй вопрос: чего они достигли? Заперли нас в сфере радиусом двадцать световых лет? Затормозили технический прогресс? Породили демографический кризис? Так ведь и с ними случилось то же самое. Воспользоваться оставленными нами территориями они не сумели. Патовая ситуация.

Уже более ста лет нет связи с системами Фронтира. Что стало с их населением — неизвестно. К концу войны ресурсы Федерации настолько оскудели, что не было возможности обеспечивать развитие Внешних Миров. Парламент принял решение эвакуировать население во Внутренние Системы — благо места хватало. Вне Фронтира тогда существовало семь довольно развитых колоний, которым нападение легорийцев не грозило, но располагались они достаточно далеко от Метрополии. Предполагалось вывезти людней и промышленные мощности, которые могли бы стать значительным вкладом в восстановление подорванной войной экономики. Однако поселенцы вовсе не стремились покинуть насиженные места. Когда из Внешних Миров ушли регулярные войска, власть там захватили промышленные олигархи. Им показалось, что синица в руках в виде власти над колонией куда лучше, чем журавль в небе — сомнительное удовольствие от игр на политической арене Федерации. Население, что характерно, их поддержало.

Внешние Миры оказались предоставлены сами себе. Правительство каждой колонии думало лишь о собственной выгоде, в результате возникло семь замкнутых систем, варящихся в собственном соку. Как результат — локальные войны, в которых выжили самые сильные, жестокие и наглые. Они навели порядок на центральных планетах, частично восстановили экономику, начали понемногу торговать между собой, наладили кое-какие контакты с Федерацией. Вроде все утряслось.

Но были другие — чуть менее жестокие, но не менее наглые, выжившие в мясорубке. Их оттеснили на периферийные планеты, в большинстве своем безжизненные. Нет сельского хозяйства. Война — синоним разрухи, а когда разрушена промышленность, что остается делать? Правильно, идти на большую дорогу. Вот эти неудачники и пошли. Семь пиратских кланов стали головной болью не только Внешних Миров, но и Приграничья Федерации. Хода им не было только во Внутренние Системы, где были сконцентрированы основные силы Метрополии.

Особенности навигации в глубоком космосе сделали нападение на корабли в пространстве не только возможным, но и несложным. При переходе из одной системы в другую корабль как минимум дважды пребывал в уязвимом положении. Уйти в гиперпрыжок в зоне действия гравитационных сил звезды с ее планетарной семьей не представлялось возможным — мощности реактора не хватало. Поэтому нужно было дойти до точки перехода вне системы — на эволюционных внутрисистемных двигателях, либо на маршевых в гиперпространстве. Причем что в плоскости эклиптики, что под углом к ней — без разницы. В эклиптике даже энергетически выгоднее — векторы воздействия звезды и планет лежат в одной плоскости, поэтому тягу сфокусировать легче.