Сафари для победителей

Несмотря на глухомань, Гремма считалась местом весьма перспективным — разрасталась год от года. Достаточно плодородная (по местным меркам) земля у реки манила землепашцев; лесорубы неплохо подрабатывали на изумительно стройном местном ясене — сплавляли огромные плоты по Матриссе; пушниной интересовались коронные охотники и браконьеры. Недалек был тот миг, когда власть даст деревне статус города — со всеми вытекающими позитивными последствиями. Ведь для этого достаточно дотянуть количество дворов до ста одного. Лет десять-пятнадцать, и дотянули были.

Не успели — явился Граций со своей армией.

Рассветное Солнце осветило то, что осталось от Греммы — груды дымящихся бревен на месте домов, кучи мусора, оставленные от сараев огнем и танковыми гусеницами, потоки грязевого студня на месте улиц. Сплошная груда мусора, украшенная трупами людей и лошадей. Не будь дождя, к утру все бы это сгорело дотла — так было бы лучше. Для деревни лучше: пусть исчезнет в пламени, а не поганит красивое место своим гниющим трупом.

Танк стоял у дома старосты. Вернее возле того места, где раньше находился дом. Узнать его и сейчас было несложно по здоровенной кирпичной печи, стоявшей посреди все еще тлеющего пепелища. Печь была с дымоходом — крестьяне попроще топили по-черному.

Граций сидел под парусиновым навесом, установленном рядом с танком — вместо стула пришлось использовать бочонок, для мягкости увенчанный свернутой солдатской шинелью. Спасибо Феррку — даже в столь трудных условиях позаботился о комфорте для господина.

Рядом с навесом, на почерневших ветках яблони, лишившийся в пожаре всей листвы, болталось три тела: два мужских и одно женское. Повесили их недавно — сразу после того, как собрали по деревне выживших. Граций лично отобрал среди солдат двух кандидатов на петлю. При этом он не выяснял степень их вины в вечернем погроме и ночных событиях — он просто выбрал самых израненных. Они будут обузой, а обуза ему сейчас не нужна. Вот и казнил, для устрашения других — хоть с какой-то пользой для дела сдохли.

Женщине не повезло оказаться единственной крестьянкой, взятой живьем — остальных убивали без изысков.

Неподалеку от виселицы на козлах для распилки бревен лежал связанный человек. Он был гол и окровавлен. И почти непрерывно кричал — Феррк пассатижами обрабатывал ему пальцы. Феррк, разумеется, не ногти ему подстригал. Хотя с ногтями тоже работал.

Это был единственный пленный — его нашли после боя. Неудачник сломал ногу, пробираясь через рогатки и рвы, а мужества застрелиться у него не хватило. Вот и пришлось ему утолять любопытство советника. Парень и без пыток готов был рассказать все что знает и не знает, но Граций предпочитал получать информацию с пытками.

Так гораздо надежнее.

Из недр танка выбрался Эттис, не спускаясь, отрапортовал:

— Господин советник! У меня есть новости хорошие, и новости плохие! Хорошая новость — та штука, что торчит у нас теперь в левом борту, при ударе хорошенько встряхнула корпус, и башню главного калибра расклинило. Теперь башня может вращаться.

Граций улыбнулся — его танк стал более боеспособен.

— Капитан — еще хорошие новости есть?

— Сожалею — нет! Снаряд, что пробил нам борт, крепко засел в броне — вытащить не так просто будет. Лучше пусть там и останется пока. И вмятина вокруг хорошая — даже балку погнуло немного. Кусок брони, с ладонь размером, разнесло на мелкие осколки, и эти осколки наделали бед. Пулеметчика убило, водитель при смерти, радист-пулеметчик ранен в плечо, в руки и лицо — глаз вытек и скулу размозжило. Крови много потерял — тоже может не выжить. Еще пара ребят побита серьезно, но думаю эти выкарабкаются. Остальные на ногах — им не сильно досталось.

— А танк? Сможет продолжать бой? Что там у него с гусеницей?

— Да ленивец до ума доведем — это недолго, а потом и гуску поставим. На ходу будет часа через два. Освещение внутреннее тоже наладим, к фарам проводку починим; перископ разбило, но объектив запасной есть: заменим и сами отрегулируем — не первый раз. А вот с рацией совсем плохо — ее не починить.

— Уверены? Нам нужна связь.

— Уверен. Разбирается в ней хорошо только наш радист, но тут и без него все понятно. Кусок брони разбил переднюю панель и влетел внутрь — из девяти радиоламп уцелели только четыре. А запасных в ремкомплекте всего две осталось. Даже если мы все там перепаяем, что поломало, рация не заработает — трех ламп не хватает, и мы их здесь нигде не найдем.

— Плохо Эттис — командование должно знать о том, что произошло. Мой радист сгинул бесследно, вместе с рацией — думаю сгорели.

— Может… может гонца послать?