Сафари на гиен

– Ой, это отдельная история, интересная. Как похоронили Евдокию, прошло несколько дней, приходят из ЖЭКа Лешку, сына ее, выселять. Потому что площадь у них была ведомственная, полагалась дворнику. Лешка расстроился, деваться-то некуда, стал проситься в ЖЭК на работу, чтобы квартиру оставили. Пристроили его временно дворником, другую работу побоялись давать, потому что, сами понимаете, если сантехником – так может по пьяному делу весь дом залить, а электриком – так еще током дернет насмерть, отвечай за него потом. Ну, метет он помаленьку, мусор убирает, а тут одна женщина из соседнего подъезда вдруг просит его люстру повесить. Если электрика вызывать, то это же надо деньги платить, а Лешка парень не жадный, он и за так сделает.

В общем, влез он на стул, а люстра какая-то бракованная оказалась. И как хватанет Лешку током! Другой бы насмерть, а Лешку сразу со стула сбросило, поэтому он недолго в контакте был. Значит, лежит он на полу без сознания, та, хозяйка-то, перепугалась насмерть, трясет его, искусственное дыхание делает. Очнулся он и сначала ничего не помнит, минут десять так просидел, а потом все нормально. И самое интересное – пить с того момента вовсе бросил! Такой стал – аккуратный, хозяйственный, люстру той женщине повесил и еще много чего переделал. Так что теперь, может, квартира Евдокиина скоро освободится, потому что Лешка к той женщине переедет. А на работу он устроился дежурным электриком, потому что люди говорят, что если один раз его электричество пощадило, то больше никогда не тронет.

– Сомнительно что-то, – в очередной раз отплевавшись, вымолвила Надежда.

– Насчет электричества – сомнительно, а что пить бросил – это точно. Участкового Павла Савельича я тут недавно встретила, так он тоже удивлялся. Не закрывайте рот.

И в таком духе продолжалось еще полчаса. Отмучившись наконец, Надежда про себя сделала выводы, что Евдокию в доме если и вспоминают, то недобрым словом из-за массы мелких гадостей, которые она успела сделать людям при жизни.

– Да бог с ней совсем! – Маргарита Ивановна махнула рукой. – Уж если Майя ее простила…

– А кто такая Майя? – вскинулась Надежда.

– Да это так тут, соседка, – неохотно ответила Маргарита.

– Убийцу до сих пор не нашли. – Надежда сознательно повернула разговор в сторону. – Да и найдут ли, никто его не видел…

– Да. – Маргарита Ивановна смотрела решительно на Надежду. – Сложное у меня положение, но, как говорится, не могу молчать. В общем, есть у нас тут одна… Майя Борисовна. Тихая женщина, сейчас одинокая. А раньше жила вдвоем с сыном. Сын учился в институте, а потом заболел, бросил, затем снова поступил… да время-то упустил, ну, в общем, выследила его Евдокия и навела этих, из военкомата. У нашей Евдокии просто страсть какая-то была, ходила по квартирам, выискивала призывников и повестки им вручала. Причем из чистой, так сказать, любви к искусству. Потому что денег ей за это никаких не платили. Бывает, домой ее не пустят, так она могла парня часами у подъезда караулить. Так и в этом случае. Мать просила, ему и всего-то отсрочку нужно было небольшую, но парень, сын-то, стал там разговаривать резко, всех против себя восстановил, не по злобе, а по неопытности, так-то мальчик хороший был… в общем, отправили его в горячую точку.

– Ужас какой!

– Да, а сын-то единственный. И Майя наша заболела, а когда он там пропал без вести, то она и вовсе стронулась. Стала в церковь ходить, больше, говорит, никто не поможет. И все ходила и ходила, и днем, и рано утром…

– В шесть утра? – перебила Надежда, вспомнив, когда начинается утренняя служба в церкви.

– Ну да, – обрадовалась Маргарита Ивановна. – В общем, с неделю так назад Бог внял ее мольбам, пришло письмо от сына из госпиталя. Ранен, но руки-ноги, голова целы, то есть калекой не будет. Встречаю я Майю, она и говорит, что хоть Евдокии желала всего самого худшего, что, кстати, и случилось, но теперь у нее не то чтобы совесть проснулась, а чувство справедливости. Сын скоро вернется, она на радостях мне и призналась, что в то утро, когда Евдокию убили, она тоже в шесть утра на службу церковную шла, как обычно. Майя живет на третьем этаже, значит, выходит она из квартиры, Евдокия где-то наверху ведрами гремит. И вдруг лифт вниз поехал, Майя думала, что это Евдокия за чем-нибудь спускается, и спряталась за решетку, которая батарею закрывает, там угол темный.

– А чего же она Евдокию боялась? Самое страшное та ей уже сделала.

– Она не Евдокию, а себя боялась, говорила, что не может с Евдокией встречаться, хотелось убить ее на месте. Учтите ее состояние, – добавила Маргарита Ивановна, – от сына ни слуху ни духу, ясно только, что он воюет, а Евдокия ведь при встрече обязательно норовила спросить, как сыночку служится и пишет ли маме письма.

– Ну и сволочь!

– Да уж, такая была. И вот спряталась она, а тут открывается входная дверь, и входит человек.

– Какой человек? – вскрикнула Надежда.