Сага

Просто удовольствие наблюдать, как Жером теребит пальцами, вперившись в свои кроссовки. И это он, кто издевается надо мной каждый раз, когда какая-нибудь девица проходит по коридору. Он, для кого женщины — услада для воина, если только сами они не Рэмбо в чулках в сеточку. Через несколько минут мы узнаем, что Жером на редкость сентиментален.

— Перестаньте на меня пялиться. Я никогда не задумывался над этим.

— Брюнетка или блондинка?

— ...

— А может рыжая? — хохоча спрашивает Тристан.

— Скорее, брюнетка. С длинными волосами, жесткими, как проволока.

— А глаза?

— ...У нее должны быть синие глаза и матовая кожа с легким медным оттенком, как у индианок, и потом...

— Что потом?

— ...Улыбка... неуловимая, как у гейши. Ноги от ушей, небольшая грудь. Тоже с медным оттенком.

— А психологический портрет?

— Очаровательная шалунья?

— Роковая женщина?

— Только не это. Каждый ее жест говорит об искренности, ее лицо — открытая книга, а смех напоминает журчание ручейка.

— У нее будут какие-нибудь пристрастия?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, не знаю... теннис, прыжки на батуте, чечетка...

— Она должна говорить на разных языках. Мне нравятся женщины, которые говорят на разных языках. По-французски говорит с небольшим акцентом. В определенных ситуациях, по неизвестной причине, переходит на японский. Иногда цитирует Шекспира. Кроме того, она должна уметь бросать бумеранг...

Луи прерывает наступившее молчание, вырывая страничку из своего блокнота.

— Кажется, я ничего не забыл. Посмотрим, сколько им понадобится времени, чтобы найти Дюну.

— Такой девушки не существует! — орет Жером.

— Лина разошлет своих агентов по всему свету, даст объявления на всех пяти континентах, но найдет ее!

Старик прав. Пока мы обладаем властью, надо ее использовать. Двадцать первого июня нас вышвырнут за дверь, но до этого мы еще им себя покажем!

— Мне сорок лет, — говорит Матильда, — то есть, мне понадобилось дожить до сорока лет, чтобы наконец найти человека, удовлетворяющего все мои капризы. Его зовут Сегюре, и я использую его на всю катушку, как это делают танцовщицы, доводящие до разорения своих любовников-банкиров.

Я наливаю всем перцовки, и мы пьем за здоровье Дюны, с которой должны вскоре познакомиться. Жером пожимает плечами, он думает, что Луи над ним издевается. Матильда смотрит на часы и первой уходит домой. Тристан берет костыли и отправляется на вечернюю прогулку в монтажную.

Луи говорит, что хотел бы составить ему компанию и посмотреть, как работает Вильям.

— Отлично, вы поможете мне открывать двери, — с улыбкой отвечает Тристан.

Они уходят. Я ищу куда-то подевавшуюся бутылку водки, Жером споласкивает стаканы. Внезапно начинает работать факс, но в такой поздний час это не сулит ничего хорошего.

— Если этот козел Сегюре снова хочет подкинуть нам работенку, то пусть катится ко всем чертям.

Жером отрывает полоску бумаги и читает текст. Я замираю, ожидая худшего.

— В студии вечеринка.

— Когда?

— Сегодня вечером.

— Как это любезно — предупреждать нас в последнюю минуту.

— Они решили приурочить день рождения Джонаса к окончанию съемок 67-й серии.

— Тебе это интересно?

— Мы же никого там не знаем. И как будем выглядеть?

Глубоко задумавшись, мы молча сидели в такси, которое везло меня домой, а Жерома — в контору.

Мы порядком накачались шампанским. Сегюре вихрем пронесся мимо, не заметив нас. Никто нас не узнал, никто не спросил, что мы тут делаем, и никто ни разу к нам не обратился.

— Девушка, что играет Эвелин, выглядит симпатягой. Стол был роскошным, шампанское отличным, а повара приготовили на горячее легкие блюда.

— Кто этот тип, который лишь сморщился, когда у него спросили, что он думает о последней серии?

— Тот, что похож на Вальтера?

— Да-да.

— Это и был Вальтер.

Перед началом пиршества я поприсутствовал на окончании съемок. Я и не подозревал, что увижу необычный балет, вальсирующие декорации и десятки кружащихся вокруг них типов. Потом забрел в настоящий музей современного искусства, полный картин и скульптур. Недавно мне захотелось устроить встречу Брюно с невестой именно в таком месте, и я даже начал придумывать ради потехи произведения. Гиперреалистическая фигура обнаженной женщины у радиатора, композиция из тарелок и фотографий Дали, пирамида из сломанных ксероксов, разорванный оранжевый лист. Я разошелся вовсю на своем компьютере, придумывая новые концепции и невероятные сочетания красок, будучи уверенным, что режиссер, не задумываясь, отправит все эти тщательные описания в мусорную корзину и купит несколько бездарных репродукций на толкучке в Сент-Уэн. Так вот! Они сделали все по моему описанию! Моя ню у радиатора — настоящее чудо! А моя пирамида из ксероксов достойна того, чтобы ее выставили в Бобуре! Оказывается, я настоящий художник! Художник!

— Ты слышал, какую они придумали игру?

— Нет.

— Они собираются пустить в продажу игру «гусёк» с персонажами «Саги».

— Шутишь.