Сага-фэнтези о Синдбаде-мореходе и его друге Ибн-сине

— А это что такое? — спросил Синдбад, указав на два белеющих среди усохших фруктов небольших полушария. Он как всегда не обратил внимания на последние слова учёного, в которых ровным счётом ничего не понял, а уточнять не стал.

— Не узнал? — удивился Ибн-Сина, — Это же детские черепа!

— Черепа! — ужаснулся Синдбад, — А где тела? Где кости?

— Надо думать — в животах соплеменников! — рассмеялся учёный, — Мы имеем дело с людоедами, мой друг!

Он подпрыгнул с вытянутой рукой и стянув из кучи подношений несколько медных браслетов, указал на выгравированные на них рисунки:

— Смотри! Узнаёшь? Это гусь, распустивший крылья. Его клюв открыт, а в нём полно мелких острых зубов. Рядом с ними — крылатые собаки! Такие монстры, насколько мне известно, являются тотемами диких племён-людоедов! Отсюда вывод: в пещеру время от времени наведываются дикари и оставляют своей любвеобильной богине скромные подарки, в том числе и черепа съеденных детишек.

Обрати внимание на ярко красные губы богини. Это не краска, а кровь! И скорее всего не животного, а человека. Смотри, в том углу оборудован очаг… Думаю, вокруг него и происходит кровавое пиршество.

Ибн-Сина указал рукой на сложенные кругом гладкие голыши, внутри которых чернели уголья. Он собирался что-то добавить к сказанному, но не успел…

Из тёмной ниши, вырубленной в стене за спиной шестирукой богини и до сих пор остававшейся незамеченной путниками, вдруг выскочил какой-то взлохмаченный человек в царедворских одеждах и с безумно горящим взором.

Он дико вскрикнул. Бледное чумазое лицо его перекосилось, словно он терпел невыносимые муки. В следующее мгновение незна комец спрыгнул с алтаря прямо на голову учёного. Никто ничего не успел поделать, как он обрушился на Ибн-Сину всей массой, свалил его с ног и они, сцепившись в схватке, покатились по каменным плитам пола. Учёный как мог отбивался от безумца, награждая того градом ударов, а тот в ответ ревел словно носорог и пытался сомк нуть пальцы на горле Ибн-Сины.

Синдбад и телохранители бросились спасать учёного, но сде лать это было непросто. Безумец вцепился в свою жертву словно клещь.

— Где принцесса?! — вдруг заорал он благим матом и заклацам зуба ми, намереваясь откусить учёному ухо, — Что вы сделали с моей пове лительницей, негодяи?!

— Да пусти ты меня, придурок! — завопил в ответ Ибн-Сина, еле сдерживая незнакомца, — Не брал я никакой принцессы! Помогите!

Наконец Намуба с телохранителями изловчились и ухватив безумца под локти, с трудом оторвали от учёного и поставили на ноги. Тот продолжал бесноваться: вырывался, плевался пеной и щёл кал челюстью и дико вращал белками…

— Где принцесса? Что вы сделали с ней?

Синдбад подскочил к другу, помог подняться и отряхнуться. Вдвоём они подошли к психу, зажатому между телохранителей. Намубу вдруг размахнулся и наградил незнакомца парой хлёстких оплеух по щекам. Тот оборвал крик и уставился на всех ошалелым взглядом, в котором забрезжила искорка разума. Безумец, видимо, собрался наконец придти в себя.

Это был рослый, крупный мужчина с породистым лицом, обрамлённым некогда ухоженной бородкой. Теперь она всклоченная тор чала во все стороны, а над ней кривились красивого разреза красные губы со следами пены, за которыми белели крепкие зубы.

Безумец рядился в богатое платье, слегка пострадавшее от борьбы; на сверкающей золотом перевязи искрились драгоценными камнями ножны непомерно широкой сабли с рукоятью из слоновой кости.

Друзья с первого взгляда признали в нём некоего знатного царедворца, невесть какой судьбой заброшенного в этот пустынный уголок океана.

— Где… принцесса? — спросил шепотом незнакомец, ни к кому в отдельности не обращая свой вопрос.

При этом он отчего-то вопросительно уставился на Синдбада, неистребимым чутьём придворного угадав в нём старшего. Капитан спокойно приблизился к безумцу и положил ему руку на плечо.

— Постарайтесь успокоиться, уважаемый! Мы — друзья! Не сделаем вам ничего плохого!

Но царедворец увещаниям не внял. Разум вновь покинул его и он вдруг с новой силой принялся вырываться из объятий телохранителей, подвывая и скрежеща зубами. Пена из раскрытого рта полетела во все стороны.

— Тяжёлый случай! — констатировал Ибн-Сина, — Крыша у мужика поехала капитально. Видно, страху натерпелся бедолага немеряно. Но бросать его тут нельзя — не по-человечески будет!

— Возьмём его на корабль. — решил Синдбад, — Просветление у него когда-нибудь да наступит, тогда и поговорим.

— Согласен! Тут у меня с собой имеются кое-какие порошки и капли. Некоторые как раз сгодятся против буйного помешательства. Надо только подержать его покрепче, пока я их ему скормлю. После моего лечения, думаю, он к вечеру оклемается и даже сможет сойти с нами на берег.

— Если берег вообще появится, в чём я сильно сомневаюсь — невесе ло усмех нулся Синдбад.