Читаем Сага о диком норде (СИ) полностью

— Поэтому зачастую третья большуха — не совсем равнодушна. Она может быть из рода, как-то связанного с одним из участников, а значит, примет решение не по справедливости, а по выгоде. Другая большуха может предложить ей какие-то полезные вещи или просто пообещать в следующий раз решить дело в ее пользу.

Интересно, жрец хоть на мгновение закрывал рот, пока был у малахов? Иначе как он все это вызнал за такое время? Или Эйлид после любовных утех понарассказывала?

У Альрика возник тот же вопрос.

— И когда ж ты успел выпросить обо всем об этом?

Жрец печально улыбнулся:

— Это не расспросы, а знание человеческой души. В этом мире так мало справедливости и честности! Я думал отыскать ее в иных землях, где люди просты и открыты. Думал, если нет судей и толстых алькудум с зарисованными речами и рассуждениями, то люди будут решать по сердцу, а не кошелю.

— Пока не нашел? — рассмеялся Альрик. — А что такое алькудум?

Жрец вынул из сумы уже виденные отрывки ткани с начертанными узорами.

— Здесь записаны слова, те знания, что я получил у малахов. Когда таких кусков наберется много, то их сшивают между собой и получается кидэбу, а много кидебу — алькудум.

Альрик глянул и сказал:

— Книга? Книга со знаниями. Слышал я о таком. Так что? Полузубый будет заместо большухи?

— Не знаю, — пожал плечами жрец. — Возможно, малахи и сами не знают. Вряд ли раньше они сталкивались с чужаками… Точнее, сталкиваться-то сталкивались, но прежде убийство чужаков малахи считали доблестью, а чтобы судить за такое — впервые.

Тем временем малахи всё суетились. Часть их отправились в лес и потащили туда шкуры, другие ходили и горячо о чем-то спорили. Большуха Ягоднолицых, в чьем поселении мы сейчас находились, крутилась вокруг Сине-белой. По раскрашенному лицу было не понять, но мне казалось, что Ягоднолицая вроде как считает себя виноватой, наверное, из-за того, что это на ее землях такое свершилось. Синелицая большуха держалась своих людей. Зато Сине-белая распоряжалась всеми и вся, как будто тут ее род.

Под вечер Ягоднолицые нас накормили, и лишь почти на самом закате мы всем скопом пошли в лес. Там возле великолепного ясеня соорудили площадку: место для трех большух, место для нас, для всех воинов, и даже Жареного приволокли на растянутой шкуре, а возле него двое бриттов. Виновных поставили на колени перед большухами, и началось судилище. Вокруг развели несколько небольших костерков, так чтоб можно было всё разглядеть, но не прям, как днем. Жрец пояснил, что это связано с поклонением бездне, которая и мрак, и холод, и ужас.

Большуха Сине-белых говорила много и нудно, а рядом с Альриком много и нудно говорил жрец. И про союз между народами, и про клятву, и про угрозы ее невыполнения. Потом говорили о преступлении. В общем, как я понял, малахи решили, что три большухи тут есть, так незачем звать кого-то еще, в том числе и большуху Красно-черных, то бишь главную из рода хельта.

— А умно, — вдруг сказал Полузубый. — Эта старуха решила не силой, а хитростью всех малахов под себя подмять.

Альрик криво усмехнулся.

— Тоже о том подумал? Теперь вот не знаю, сам ли я решил тварь убивать или подсказал кто.

И жрец покачал головой.

— Вот и я о том. Нигде нет чести и справедливости, кроме как у бога-Солнце.

Я нахмурился. Что они несут? А ведь я слушал те же речи и видел то же самое, что и они! Так что же я пропустил?

— Не туда смотришь, — пояснил хёвдинг. — Ты не речи их слушай, а подумай, что ты видишь!

— Ну, три старухи. Хельт тот поганый. Жареный вот жаром пышет…

— Нет. Не по чуть-чуть, а сразу всё увидь. Что тут творится?

— Ну, суд.

— А кто имеет право судить?

Почудилось, что вот еще немного, и я пойму, о чем говорит Альрик. Вот еще немного…

— В Сторбаше отец мой судит, лендерман. В других краях ярлы всякие, в Растранде и Сторборге — конунги.

— Самые главные. И всяк хочет с ними дружить, чтобы решение в его пользу было, всяк им подарки несет.

— Так она…

— Тихо! — заткнул нас Полузубый.

Сине-белая большуха перечисляла преступления Красно-черных, и чего там только не было: нарушение клятвы, похищение, пытки, обвинение невиновного, лишение его доброго посмертия, разжигание войны между родами…

— Уважаемая, ты забыла кое-что, — вдруг влез Альрик.

Жрец многословно перевел его слова на малахский.

Старуха нахмурилась, и показалось, будто ее лицо трескается на кусочки и вот-вот рассыплется.

— О чем ты говоришь? — вежливо пересказал жрец ее явно более грубый вопрос.

— Жареный говорил о желтом человеке. Его резал человек с желтым лицом. Но ты сама сказала, что человек, которого мы увидели бегущим, ничего не делал. Он был связан и насильно измазан другой краской. Значит, кто-то из Красно-черных сам перекрасил свое лицо, а это недопустимо!

По мере того, как жрец говорил, лица всех малахов покрывались трещинами. А хельт, который стоял на коленях спокойно и без малейшего чувства вины, вдруг заерзал и даже пару раз привставал, но его тут же вбивали обратно в землю.

Большухи задумались, а жрец быстро шепнул Альрику:

Перейти на страницу:

Похожие книги