Сага о двух хевдингах (СИ)

Как-то так вышло, что из всех ульверов я больше доверял Рыси, Простодушному, Трудюру и Коршуну, то есть хирдманам, что пришли уже после меня. Тулле держался наособицу, не смеялся со всеми, не вмешивался в беседы. Я думал, теперь,раз уж я хельт и сам приглядываю за Альриком, Тулле выдохнет и вернется к себе прежнему, но он отстранился еще сильнее. И я ничего не мог с этим поделать.

— Куда пришел? — спросила Дагна.

Я поспешно отхлебнул горький отвар. Вот дурень! Она же не знает, что у меня за дар. Как бы я смог угадать, что к той сосне подошли живичи? Я отговорился какой-то глупостью, но напомнил себе, что пора бы уже научиться держать язык за зубами.

Коршун пришел лишь на другой день, но с ним было всего два человека: Стейн и Вышата. Стоян не вернулся.

Перво-наперво Вышата ответил на невысказанный вопрос Дагны и Велебора.

— Хотевит жив.

А потом, усевшись возле костра и заполучив миску с зеленой похлебкой, в которой мясо лежало больше для запаха, принялся рассказывать подробности.

— В Велигород лучше не лезть. Сейчас поспокойнее стало, воевода созвал дружинников в город и утихомирил людей, но пришлых там совсем невзлюбили. На Торговой стороне десятка два мрежников забили насмерть. Один двор разгромили вчистую, вынесли всё, хотели пожечь, но дружинники за такое вешают сразу же. Всё ведь деревянное, дороги меж домами тоже, если где вспыхнет, так полгорода сгорит. Уж потом воевода сказал, что не все мрежники дурны, многие давно почитают наших богов, у многих перед домом стоит Кудава.

— Но купца, что пришел с нами, всё ж убили, — прорычал я.

— Это еще до прихода воеводы было. Кто-то вспомнил, что он с вами был. С того купца погром-то и начался. А как товар его увидели, так вовсе ополоумели, решили, что там человечье мясо, вот и не удержался люд. И его, и всех, кто с ним, забили насмерть и повесили на столбы возле речки, чтоб, значит, Ведява смилостивилась.

— Человечье мясо? — ошеломленно переспросил я и оглянулся на ульверов. Те тоже не знали, что за товар вез Игуль.

— Твариные трупы, — пояснила Дагна. — Я о том от Хотевита слышала. Купец ваш привез шкуры тварей, их кости, клыки, глаза, когти и прочую дрянь. Без сердец. Видать, немало чудищ забили на Северных островах зимой.

— Как в городе узнали, что мы вылюдь поймали?

Вышата убрал ложку, поднес миску ко рту и залпом допил остатки, затем вытер усы рукавом и вздохнул.

— Вот то-то и странно. Кажись, дурные слухи пошли раньше, чуть ли не тогда, когда мы из Велигорода отплыли. И слухи не о споре Дагны с воеводой, а о всяком недобром…

— Говори, — приказала Дагна. — Говори как есть!

Живич помолчал, глянул на Велебора, постучал пальцами по пустой миске.

— Будто Дагана — это темная мрежница, что заманивает добрых мужей к себе и высасывает из них всю силушку, потому она столь сильна. Да и девицами не брезгует, из них высасывает молодость и красу, потому мрежница столь хороша, хотя по правде ей уже сотня лет. Мрежники ей не годятся, ведь в них души-то нет, только живичи, только они и подходят. И вот пришла она в наши земли, высмотрела лучшего, заморочила ему голову, заставила быстрее слить первый поток, чтоб больше силы забрать у него. Но Хотевит всегда чтил наших богов, мазал медом корень Кудавы, приносил жертвы Ведяве, вот и вступилась за него речная богиня. Разозлилась тогда Дагана и задумала погубить хранительницу вод. Одной ей было не справиться, потому призвала мрежница помощников своих лютых. Те прилетели в Велигород на огромном красно-белом соколе. Прилетел тот сокол, ударился о воду и превратился в корабль, а перья с его спины в людей обернулись. Только изголодал тот сокол в дороге, потому накинулся на первого, кого увидел на пристани, но встал на защиту того мужа медведь, с рождения им воспитанный, загородил собой. Сокол вырвал из медведя сердце и склевал его.

Альрик слушал сказку Вышаты с помертвевшим лицом, да и я онемел от удивления. И ведь знал, что неправда это, но слушал и верил! И все, кто был в тот день на пристани, поверят.