Сага о голубой планете

Под шлем пробивался яростный писк, крысы прыгали на Чифа и ему казалось, что в их глазах-бусинках застывшей алой капелькой, похожей на ранку, бьется невиданный до сих пор разум, разум крыс. Они прыгали и тут же отлетали прочь, сраженные шпагой, перемолотые и раскатанные шинами колес. Слышался звонкий хруст переломанных хребтов за спиной Чифа. «Просто повезло — в последний или в очередной раз?!» — гадал он.

Он жутко смеялся, вырвавшись целым и невредимым в открытую серую степь, она тут же накрыла его своим серым облаком, только в куртке стало больше рваных дыр. Мотоцикл бросало и метало по сторонам — серая пустыня гасила скорость, заставляла вязнуть в себе мотоцикл. Где-то там впереди должен быть космопорт или его остатки. Чиф запрокинул голову: еще день или уже вечер непонятно. Чиф откашлялся и запел:

Ищу я в этом мире сочетанья
Прекрасного и вечного. Вдали
Я вижу ночь: пески среди молчанья
И звездный свет над сумраком земли.{«Ночь». И. А. Бунин}

Ночь Чиф провел на дне оврага. Сон приходил урывками, вперемешку с кошмарами. Проснувшись утром, он понял, что так толком и не отдохнул. Перед глазами, стоило только их закрыть, начинали беспорядочно мельтешить красноглазые белые крысы…

Стиснув зубы, молчаливый и сосредоточенный Чиф вел мотоцикл. Позади тонким шлейфом вилась серая пыль, тут же заметая следы. Впереди ровным сплошным горизонтом до бесконечности простиралась обескровленная серая пустыня. Здесь совсем ничего не росло, ни ржавки, ни лиловой пыльцы, ничто не могло привиться. Серая обезличенная пустыня — мрачная и одинокая. Сегодня ветра не было и она просматривалась до ровной глади горизонта, изредка ее поверхность вспучивалась невысокими холмами или расходилась трещинами замаскированных оврагов и руслами пересохших речек.

Небо тоже за ночь очистилось и умылось, блестело редкой, ослепительной синевой в лучах жаркого солнца — плохой признак, к вечеру могут задуть пылевики! Бескрайнее, иссушенное, перемолотое пространство. Казалось, что в нем замерло время, а мир превратился в абстрактную сюрреальность, которую так любил рисовать Сальвадор Дали. Эта серая пустыня, просто другая вселенная, где материя умерла, оставив серый прах, а время, тягучее и вязкое, еще не обратилось в вечность. Попробуй упади и никогда не отмыться от прилипших комочков праха мертвой материи.

Сегодня вечером Чиф должен был добраться до космопорта…

— Адмирал, а что такое «космопорт»?

— Место, где стоят звездные корабли.

— Адмирал, я знаю где находится могила звездного крейсера, а недалеко от него ангар со спасательным модулем.

— Я уже раньше говорил — нет.

— Но если он там есть, можно попытаться покинуть эту проклятую планету.

— Нет.

— Мне нужен твой мотоцикл, Толстому Дену удалось его починить. Он сказал, что энергии как раз хватит, чтобы только добраться до места.

— Я оторву ему голову, чтобы не трогал то, о чем не просят. Мотоцикл нужен семье, нет!

— Но…

— Успокойся, Чиф! Я сказал нет.

— Я…

— Зачем тебе это? Ты живешь на своей родной планете, какой бы она ни была — приспосабливайся, но не сдавайся, тогда ты выживешь. Наши прадеды, оставшись здесь, решили все за нас.

— Но в дневнике написано, что вместе с Адмиралом ушли не все, часть осталась в космопорте.

— Я читал этот дневник, там также было написано, что в это время в космопорте свирепствовала эпидемия. Они погибли, а может — завершили ремонт и улетели, — Адмирал положил руку на плечо сыну: — В любом случае, сын мой, это всего лишь красивая легенда, Земля всегда была такой, какой она есть.

— Но кто строил города, у нас есть фильмы, мотоцикл и та сломанная машина, куча других непонятных вещей.

— Это были ушельцы, у них был свой мир, они похожи на нас, но это не значит, что мы — это они. Забудь об этом, сынок, мы должны жить только на этой планете…  — доносится откуда-то издалека голос Адмирала, вождя, старейшины.

Чиф успехается:

— Нет, отец, ты не прав, настоящие Адмиралы давно покинули эту планету. Я не верю этой планете, а ты веришь, что эта пустыня может ожить. Толстый Дон говорит, что есть другие миры, он вычитал, что горящие в небе звезды это такие же солнца, только они дальше нашего и значительно ярче. Поздно, отец, — шепчет Чиф. — Слишком поздно, мне хочется верить в другое, это тоже не легкий путь. Наше время отсчитывает последние года, я чувствую, что этот мир скоро завоюют крысы.

Чиф слышит упрямый смех Адмирала, он упрямо мотает головой, пытаясь выгнать из нее давно решенный и законченный спор, но память упорно навязывает его, предлагает продолжить, но с кем?

Чиф прищурился — на горизонте появились легкие рваные облачка. Неужели пылевик, но ветра совсем нет?!

Легкая пылевая волна быстро надвигалась и вскоре Чиф узнал, что это такое.

* * *

— Крысы! — Чиф не мог даже представить такое количество крыс, заполнивших всю степь от края до края: серо-белое море кипящих голов с алыми бусинками глаз.